Дронго подумал, что эта женщина со сложным характером. Ее можно понять. В сорок с лишним лет она потеряла своего друга, человека, который брал на себя решение всех ее коммунальных и житейских вопросов. Теперь следовало научиться жить заново. Дронго отправился к ней домой и уже полчаса спустя поднимался к ней в квартиру. Она открыла сразу, словно ждала за дверью. На пороге стояла высокая красивая женщина лет сорока. Высокая грудь, несколько полноватая фигура, аристократическое лицо, холеные руки, красивые миндалевидные глаза с вишневым отливом. Густые каштановые волосы. Круги под глазами. Очевидно, она тяжело перенесла смерть своего друга. Женщина была в темном джемпере и длинной юбке. Она чуть посторонилась, пропуская его в квартиру. Внимательно взглянула на Дронго.
– Это вы мне звонили? – спросила она.
– Да, – кивнул он.
Она была ему почти по плечо. Учитывая, что он был очень высокого роста, для женщины она была высокой. В ней было не меньше ста семидесяти сантиметров. Он вошел в гостиную, обставленную современной дорогой итальянской мебелью, и присел на стул. Она села напротив.
– Вы не журналист, – утвердительно сказала Валида, – зачем вы меня обманули?
– Я не говорил вам, что я журналист. Я сказал, что собираю материалы об умершем ювелире. Меня обычно называют Дронго. Я частный детектив.
– И, видимо, хороший детектив, – усмехнулась Валида, – от вас пахнет дорогим французским парфюмом. Кажется, «Фаренгейт». Вы одеты в очень дорогой костюм, а обувь у вас, какую не сможет позволить себе обычный журналист.
– Мне кажется, что это вы частный детектив, а не я, – улыбнулся Дронго, – вы достаточно наблюдательный человек.
– Нет. Просто я художник-график, умею подмечать детали. Тем более такие выпуклые. Что вам от меня нужно? Зачем Борис дал вам мой мобильный телефон? Что вас интересует? Как умер Семен? Он действительно тяжело болел. Его никто не убивал, если именно это вас интересует.
– Нет, – ответил Дронго, – рядом с ним все время находился известный врач…
– Генрих Соломонович, – кивнула она, – прекрасный человек…
– И поэтому я уверен, что Измайлова никто не убивал. Я пришел к вам не из-за этого.
– Тогда зачем? Что еще вас может интересовать?
– Вы не были с ним в момент его смерти?
– Не была. Наверно, вы правы. Я должна была быть, но не была. Меня там не очень любили. Только Борис ко мне относился нормально. Остальные недолюбливали. Поэтому в Красную Слободу я ездила нечасто. Да и Семен не очень хотел, чтобы я к нему приезжала. Ему было стыдно выглядеть беспомощным и жалким. Есть такие мужчины, которые хотят остаться в памяти сильными и волевыми. Он не желал, чтобы я видела его в постели. И каждый раз, когда я к нему приезжала, он делал большое усилие, поднимался, брился, одевался и встречал меня так, словно с ним ничего не происходило. А потом падал без сознания. Об этом мне однажды рассказал Генрих Соломонович, когда мы вместе с ним возвращались из Красной Слободы в Баку. У нас был с ним такой откровенный разговор. Так можно разговаривать только с врачом или священником. И тогда я решила больше не мучить Семена. Вот поэтому меня там не было в момент его смерти. Но на похороны в Баку я успела.