Полистав смартфон, я наткнулась на
два пропущенных вызова. От Петренко и (о, боги!) от Чумакова.
«Значит, он жив. Это не может не
радовать. – Волна тепла захлестнула меня, и я откинулась в кресле,
испытывая непередаваемое облегчение. - А раз уж нам приходится
выживать в столь чёрное время, Господи, я обещаю радоваться
мелочам, не киснуть, ничего не бояться и не уходить в депрессию.
Просто спасибо Тебе за то, что Ты спас хорошего человека. И пусть я
не совсем каноничная христианка. Точнее, я вообще не уверена, что
отношу себя к какой-то конкретной конфессии. Но я благодарю Тебя за
то, что в этой жизни ещё случаются небольшие чудеса, способные
изменить пусть и не весь мир, но конкретный, небольшой островок
человеческой души».
Можно сказать, что впервые за много
лет, я то ли помолилась, то ли исповедовалась про себя, обращаясь к
чему-то великому, необъяснимому, иррациональному серьёзно, без
желания это высмеять. И тяжеленный камень сомнений, застрявший на
долгие годы в моей душе, рассыпался, превратившись в сладкую вату и
сахарную пыль. Весь мой рационализм сдуло ветром перемен с налётом
надежды на лучшее… А я думала, что давно не способна на такие вот
«женские» эмоции.
Вообще, странно, как органично я себя
ощущаю в образовавшейся компании. Всю жизнь я оставалась одиночкой.
У меня нет друзей, и я крайне сложно схожусь с людьми. По пальцам
одной руки могу пересчитать людей, общение с которыми не приносит
мне выгорания. Поэтому, добровольное затворничество, фриланс и
книги стали моим спасением от этого мира – доспехом от обыденности
и одиночества среди людей.
Я абсолютно не умею презентовать
себя. Мои суждения – оценочны и субъективны. Шутки – зачастую
язвительны и могут задеть. Всю жизнь я не чувствовала себя «своей»
даже рядом с близкими и бежала от социума в зону комфорта, чтобы на
пороге апокалипсиса наконец осознать, что есть в этом мире существа
(кроме кота), с которыми мне может быть комфортно. Вот так, с
первого раза, не смотря на всю нашу разность. Ведь они принимают
меня такой, какая я есть, даже если по первости я притворяюсь
табуреткой, раздуваюсь от гнева, как рыба Фугу или выдаю шутку на
грани приличия... Вспомнив Петренко, я рассмеялась.
Поразмыслив ещё минут пять, я набрала
Чумакова.
- Доброго дня, Варвара Захаровна. Как
жизнь молодая? – Услышала я знакомый, спокойный голос. – Не хочу
сгущать краски, но скоро полиция как орган…