- Ну, если только маленькую… - неуверенно протянул Чумаков,
сглатывая слюну. – Мы вообще-то по делу пришли.
- Все дела после ужина, - Алла мгновенно превратилась в «строгую
мамочку». – Иначе желудки себе «посадите». - И, сердобольно
подложив благодарному Петренко ещё одну котлету, она уселась за
стол, благоговейно глядя, как плоды её трудов исчезают в бездонных
желудках служителей закона.
***
Положив в тарелку еды, я позвала Мишу ужинать.
- Аппетита нет, - отмахнулся мальчик и, погрузившись в книгу,
отвернулся к стенке.
Придя на кухню, первым делом я набросилась на Петренко с
просьбами:
- Надо бы побеседовать с Мишей, по-отечески… Как-то его
приободрить… Совсем пацан сине-серый в последнее время. А я, честно
говоря, не знаю, с какой стороны подступиться. Способен ли разум
восьмилетки адекватно воспринять творящееся вокруг? Тем более, что
он остался без родителей, с чужими людьми. – Неуверенно прошептала
я, смотря во все глаза на полицейских. – Не умею я общаться с
детьми. Не могу и не хочу бередить его раны. Но и так оставлять всё
тоже не стоит.
- Куда увезли его батю? – Спросил Петренко у лейтенанта, но тот
лишь пожал плечами. – И каковы шансы, что он не умер, застряв в
первой фазе?
- Небольшие, - прошептал лейтенант, озираясь на дверь, за
которой в наушниках лежал Миша. – Поэтому лучше не врать парню,
давая ложные надежды… Мол, придумают лекарство, соберут всех
болезных и исцелят весь мир. В лучшем случае, пройдут годы. А
скорее, этого вообще не случится.
- Только не рубите с плеча, - заёрзала на стуле Алла. – Парню и
так сейчас не сладко.
Удалившись в зал, Петренко с Чумаковым о чём-то долго беседовали
с Мишей.
Выждав минут двадцать, я присоединилась к ним с кружкой сладкого
чая. Изредка всхлипывая, Миша лежал отвернувшись к стенке.
Петренко, устроившись на полу, осторожно поглаживал его по
вихрастой макушке.
- Всё перемелется, будет мука, - приговаривал он еле слышно. –
Вот увидишь.
Жужа, умостившись вдоль хозяина, положила пятнистую морду ему на
руку. Обхватив собаку за шею, Миша уткнулся в густую шерсть.
Поставив чашку на кофейный столик, я присела на край дивана:
- Миш, может, поешь? – Потрепала я его по ноге.
- Не надо, - шепнул мне Чумаков, уводя под локоть обратно на
кухню. – Пусть переварит всё, как следует. Мы объяснили, что именно
произошло с его родителями. Но Миша не знает, что мама погибла от
руки Петренко, впав в психоз. Думаю, эту информацию он может
истолковать превратно.