За спиной раздается деликатное покашливание, и я, убедившись, что Инна кивнула, отпускаю ее, чтобы на хрен свалить из собственной квартиры. В дверном проеме основательно впечатываюсь плечом в плечо Сашки – моего младшего брата, помощника и с некоторых пор падавана на сложном пути познания женщин.
— Слушай, Дэн, если что…
Машу рукой, мол, херня вопрос, забыли и проехали.
Сашка младше меня на десять лет, так что в свое время я стал ему и мамкой, и папкой, и дедкой с бабкой. Зато горжусь тем, кого воспитал: не мальчика-аленя, пускающего слюни на бестолковых красоток, а мужика с золотой головой, который с отличием закончил забугорный универ и уже два года прекрасно помогает мне с бизнесом. А еще «крышует», если у Инны случается вот такой заеб, как сегодня.
Правда, сегодня заеб случился и у меня. Вдруг стало до одного места, что там будет думать Инна и как она разрулит созданию ей же проблему.
— Ты чего это? – спрашиваю брата, когда замечаю на заднем сиденье какой-то охеренно большой букет белых роз. Сашка сегодня за рулем, потому что я уже успел распить бокал «Мартелла» за обедом вместе с нужными и полезными людьми.
— Это для дочки Ларина, - усмехается брат.
— Не знал, что у него есть дочь. Ты, типа, собираешься ей присунуть?
Сашка сперва корчит ангельскую гримасу, а потом хитро играет бровями.
— Единственная дочка, - уточняет брат. – МГИМО, третий курс, международные отношения.
Я морщусь, потому что фантазия уже рисует образ «умницы депутатской дочки». В моей жизни так уж сложилось, что все женщины делились либо на умных, либо на красивых. Какое-то время я думал, что нашел счастливое исключение и успел его застолбить штампом в паспорте. Но реальность доказала, что все, что кажется исключением – хорошо замаскированная реальность.
— Она красотка, Дэн, - Сашка сияет, словно добыча уже у него в лапах.
Хотя, с его внешностью, так, скорее всего, и будет.
Он пошел в мать: блондинистый, голубоглазый, любитель сноубординга и баскетбола. Ну а я весь в отца, который любил прихвастнуть, что у него в роду были то ли туруки, то ли персы, поэтому мы с ним такие черноглазые, смуглые даже в минус тридцать и те еще кобели.
Если бы мать узнала, как я, черт лысый, развратил младшего, она бы меня прокляла.
А папаша сказал бы, что породу Ван дер Мейеров не пропить.