На чью- либо помощь расчитывать не приходилось, с вампиром тягаться не может ни один смертный человек. С пищевой точки зрения клыкастых мы все для них-просто еда. И сейчас, ему как глоток воздуха, срочно была необходима подпитка той самой, вкусной группой крови.
Даже если бы у меня был пистолет, заряженный серебряными пулями, я всё равно не успела бы его достать. Единственное, что мне пришло в голову-спровоцировать его нападение.
*. *. *
—Труп недобитый! Муд@к некрозный!-подавив в себе страх, выкрикиваю ему прямо в лицо.
Вампир оказался обидчивый, скорчил недовольно гримасу, прежде чем в меня вцепиться. Я успеваю защитить горло, подставляя впереди локоть. Зубы вампира глубоко вонзаются, аж до самой кости. Боль просто адская, зато страх полностью пропал, от слова совсем.
Я рассчитывала, что он мной подавится и задохнётся на месте. Как показал предыдущий опыт, моя кровь действует непредсказуемо на тех недоброжелателей, кто хочет на вкус её попробовать, в целях омоложения, например.
Однако, ничего сверхъестественного не произошло. Видимо, работает этот фокус только с живыми. Немертвым приходится другие слои поддерживать и питать, если выживу, наперёд это буду знать.
Вампир, прижимая меня к стеклу примерочной кабины, впал в нирвану. Закатил в удовольствии глаза и даже причмокивал, вцепившись в мой локоть длинными, посеревшими от времени, ногтями.
—Когда в последний раз маникюр делал?-злобно прорычала я, пытаясь освободить чуть больше пространства для единственного возможного приёма.
От потери крови начинала кружиться голова. Вырваться из захвата такой силищи не получилось-мои рёбра разве что не хрустели в его объятиях. И тогда я сделала последнее, на что хватило мне сил-со всей дури ударила вампира в нос свободным кулаком.
Он совсем не ожидал с моей стороны такого подлого нападения. К моему удовольствию из бледного носа клыкастого капнула кровь. Потом ещё и ещё, пока не полилась тонким ручейком, заливая алым цветом кружевной воротник.
Взгляд его зрачков тысячу раз поменялся. Прежде холодный и твёрдый как камень, вампир весь обмяк, потеплел, но главное-разжал свои челюсти и отпустил мою изодранную руку.
Даже не утерев окровавленного рта, отступив от меня на шаг, он запутался в шторках, сорвал их, и бухнулся мне под ноги, прямо на потрёпанный коврик.