Мне скоро семь. Маловат, конечно. Однако мама, учительница, давно научила меня читать, и, кроме любимых русских сказок, кроме Маршака с Чуковским и Барто с Михалковым, многое из которых знаю наизусть, все больше тянусь к Пушкину. А еще – к газетам. Ну как же! Там главные новости про войну.
За газетами и письмами для лесхоза, где работает мой отец, а также для всех окрестных домов я взялся ходить на почту, наверное, с началом войны. Уж не помню, как это получилось – почтальон ли ушел на фронт, либо все определил нетерпеливый детский интерес к новостям, которые стали весьма необычными, но только ходил я на почту, до которой от лесхоза было километра полтора, очень исправно, бывало даже по два раза в день, если почему-либо к привычному сроку доставка опаздывала. И читал газеты или, во всяком случае, просматривал прямо там, как говорится, не отходя от кассы.
Вот и в этот раз было так. Раскрыл «Правду». Глаза остановились на фотографии. Что это? Кто на ней?! Девичья голова в снегу, с обрывком веревки на шее…
Я прочитал заголовок: «Таня». А дальше продолжал читать, уже не сознавая, где я и что со мной.
Почта можарская помещалась в старом кирпичном доме, стены которого были необыкновенной толщины. Окна, которых всего два или три, – в углублениях больших и с широкими подоконниками. На одном из них я и обнаружил себя, очнувшись после потрясшего душу чтения и снова переведя взгляд на поразительный снимок.
Было тихо, до звона в ушах, и холодно, каменный подоконник ледяной: видимо, основательно выстыла почта за ночь. И ни одного посетителя, кроме меня, только женщина за служебным окошком, от которой получил я эти газеты и письма. Эту газету…
Ну можно ли словами передать силу пронзившего меня впечатления от того, что я прочитал и увидел на газетной странице? Прошло больше семидесяти лет, а прочувствованное в те минуты так и осталось одним из сильнейших потрясений за всю мою жизнь. Я не преувеличиваю, нет. Честен перед каждым, кто прочтет это. И важно это сказать, поскольку мое тогдашнее чувство, без малейшего сомнения, было и чувством миллионов других людей, которые прочитали и увидели в газете «Правда» то же самое.
Поймут ли люди сегодняшние? Хочу, если уж не смогут прочувствовать такое, чтобы хоть поняли…
А я в тот январский день 1942 года, через два месяца после убийства ее, никак не мог расстаться с газетой. Долго оставался здесь же, на подоконнике, перечитывая и переносясь туда, в деревню Петрищево, переживая все вместе с ней, о которой известно пока лишь то, что зовут ее Таня и она совершила подвиг бессмертия.