Присаживаюсь к столу и, схватив ложку, начинаю уплетать
аппетитно пахнущее, невероятно вкусное варево.
Эмелина смотрит на меня с улыбкой. Вполне себе доброй такой,
заботливой улыбкой. Так смотрела на меня когда-то моя бабушка,
когда я, усталый и промерзший до костей, возвращался с горки с
салазками, и плюхался за стол, ожидая тарелку горячего борща или
каши.
Съев суп и хлеб, отодвигаю плошку и принимаюсь за питье.
Терпкий, приятно-фруктовый напиток типа нашего, земного, узвара. Но
явно с какими-то кореньями, вкус и аромат которых мне совершенно
незнакомы.
Выпиваю узвар, встаю.
- Спасибо, хозяйка. Очень вкусно.
Она кивает с улыбкой, убирает со стола посуду.
- Что ж, жилец, поужинал и иди спать. Не вздумай рыскать по дому
ночью – я непременно узнаю и тебе не поздоровится.
- И в мыслях не было, хозяйка.
Ведьма уносит посуду в кухню, возвращается, идет к лестнице.
- Постойте, Эмелина, - вспоминаю я. – А где мне … ну…
- Ночной горшок под кроватью,- отвечает она, не
оборачиваясь.
Что ж. Ночной горшок так ночной горшок. К сожалению, здесь тоже
нет туалета, как и в трактире «Сонная девка». Средневековье такое
Средневековье.
Иду в свою комнату, ложусь в постель. На всякий случай засовываю
под матрас кинжал: будь Эмелина хоть трижды ведьмой, но врасплох
меня она не застанет. Закрываю глаза и тут же чужая память – память
мальца Бруно – переносит меня во дворец, где кричит от страха моя
пятнадцатилетняя сестра Талила, где моя мать, королева Зурганы
Алеа, пытается спасти своих детей от рвущихся в покои убийц…
Страшные удары сотрясают двери опочивальни. Мать кричит мне не
оборачиваться, но я не в силах удержаться. Оборачиваюсь как раз в
тот момент, когда тяжелые двери слетают с петель и падают,
похоронив под собой одного из стражников.
В покои врываются … – даже во сне, навеянном памятью Бруно, я
вспоминаю слово из фильмов и компьютерных игр – зомби. Да,
несомненно, это ожившие трупы. Некоторые основательно сгнившие, со
свисающими ошметками плоти, другие – еще свежие, с ранами от ударов
холодным оружием. Многих из зомби со свежими ранами я знаю.
Боец в золотистой кольчуге с отрубленной топором частью черепа –
это Легнам, личный телохранитель короля. Рядом с ним одетый в
ночную рубаху здоровяк со вспоротым животом – страж Дисмас, его,
очевидно, застали во сне, иначе этот силач много крови попортил бы
захватчикам. А вот и мой отец, великий король Зурганы, повелитель
Драконов Бетхор III. У отца в кровь разбито лицо, сломаны пальцы на
руках – очевидно, его пытали. Убили Бетхора Третьего мечом,
перерезали ему горло.