Я вновь сосредоточилась на дороге. Вымоталась я сильно, не хватало еще попасть в аварию по невнимательности.
Мы тащились за грузовиком. Над горизонтом светлело медленно, но верно – уже ближе к утру. Я вела машину и смотрела перед собой. Только на дорогу. Только вперед.
Лера молчала, но здоровая психика сделала свое дело – она то и дело начала зевать. Я бы не смогла спать после такой ночи.
– Повезло, что Зверь ничего тебе не сделал, – в пустоту заметила я. – Он иногда бывает… Психованным.
Это нервы заставляют меня болтать. Обычно я не болтливая.
– А тебя как похитили? – Лера обернулась. – Так же?
Я усмехнулась, наверное, она ждала слез или хотя бы плохого настроения. А моя улыбка была похожа на неожиданную вспышку света.
– Почти, – улыбка медленно угасла. – Кстати, мне тоже восемнадцать было. Меня Зверь уволок с улицы. В машину сунул, а там Рус… Как я перепугалась! Плакала, умоляла не насиловать и не убивать. Вот дурочка...
Я вновь начала улыбаться. Не люблю об этом рассказывать, но сейчас меня прорвало. Не люблю, чтобы никого не шокировать: воспоминания об этом у меня остались светлые. Самые лучшие в жизни.
Лера меня не поймет.
Меня вообще никто не понимает. Никогда. Видно, такая карта выпала.
– Как вы с ним жили, – пробормотала она. – Он же… Блин, он сумасшедший.
– Мы втроем жили, – поправила я. – Зверь, Руслан и я. Ты не думай, он хороший…
Прозвучало глупо.
Очень хороший. Только людей жрет и врагов пытает.
Лера промолчала. Знаю, что она обо мне думает. Я сверилась с зеркалом заднего вида и включила поворотник – шла на обгон грузовика.
Знаю, что все они думают, но не говорят вслух.
Лишь по одной причине в меня не кидают камни. Я жила с мужчинами, с которыми лучше не ссориться, если хочешь остаться в нашем городе.
Не я это выбрала. Не я.
– А знаешь, – из вредности продолжила я, хотя было больно говорить – буквально, физически. – Хорошо жили. Я не жаловалась. Знаешь, они такие всегда… Нервные, как бы. Я их успокаивала. Гладила, чесала… Руслан на кого-нибудь вызверится, шипит, а я ему лицо глажу, шепчу – не злись, чтобы он половину клуба не пережрал. И Зверь если распсихуется… Гладила, нежности говорила. Он любил. Успокаивался.
Боже, когда я заткнусь? В душе пульсировал стыд, я делилась слишком личным. Но почему-то не могла замолчать.