Я сжала кулаки, разъяренно глядя на них и даже кругом обошла Руслана. Теперь я стояла в другом конце кабинета. От ярости сбивалось дыхание, как у разозленной овчарки. Хотелось покусать обоих.
– Не могу поверить, – сквозь слезы сказала я. – Все из-за денег… Из-за денег!
Теряя самообладание, я начала ходить по кабинету. Больше я не видела ничего – ни мальчиков, ни обстановки, я погрузилась в себя, еле глотая воздух от спазмов надвигающейся истерики.
– Из-за денег… – шептала я, чувствуя, что воздуха не хватает. – Из-за денег!
– Оливия? – позвал Руслан, и я уставилась на него.
Вот он, мой враг. Мой друг, мой любовник. Мой убийца.
– За что ты так со мной? – выкрикнула я, голос сорвался, окончательно стягивая с меня маску невозмутимости.
Они знают, я никогда не была стойкой. Но я научилась такой быть, когда не осталось выбора – ты либо собираешь себя в кулак, либо умираешь. Я собрала.
– За что?! – заорала я, вкладывая в голос все чувства, к которым не сумела подобрать слов, обнажая сердце. – Вы же знаете, что со мной! Знаете, и все равно издеваетесь!
Я повалилась на колени, давясь воздухом и слезами. Слова толпились в голове, не пуская друг друга. Еще немного и я сойду с ума.
Руслан вдруг принял позу для превращения. Выпрямился и расставил ноги, руки вдоль тела. Он смотрел вниз, сосредоточенный на себе. Он не превращаться собрался. Эту позу он принимает, чтобы усмирить боль.
Я ведь тоже знаю его слабые места. Знаю, что он чувствует.
– Я ненавижу тебя! – проорала я, пытаясь сделать ему больнее. Мне хотелось растоптать, размазать – морально, раз физически не могу. – Это твоя вина! Если бы ты не бросил меня в ту ночь, ничего бы не было! Я тебя проклинаю!
– Успокойся, Фасолька, – Зверь подошел, с тревогой глядя на меня. – Не надо, дорогая... Не доводи себя.
Но я уже чувствовала, что поздно: дыхание, стук сердца, сбоило все, словно тело утратило над собой контроль и пошло вразнос. Я не выдерживала и воспоминания хлынули – те самые, что сделали меня такой.
Которые разрушили мою жизнь навсегда.
18. Глава 18
Руслан смотрел на меня. Глаза изменились: человеческие, но полные тоски – мне кажется, он и сам винил себя. Может быть, больше, чем я его. Но мне было мало.
Это замкнутый круг. Кажется, еще немного, еще чуть-чуть и придет облегчение. Только нужно что-то делать – чуть быстрее бежать, чуть больше работать, чуть громче кричать. Но это ложь, в которую приятно верить. Облегчения не наступит. Никогда. Жестокая правда жизни, что поделать.