Мои мальчики не просто повздорили – они стали смертельными врагами.
Понятно, почему сюда летят соперники – на запах смерти и скорой поживы. Когда-то их тандем был непобедимым, но все развалилось за год.
Но это их проблемы, а у меня были свои.
И плевать, что наш разрыв положил начало войне.
– Подавитесь своими деньгами! – проорала я и направилась к двери. Я печатала шаг, как солдат, словно пыталась придать себе твердость духа и уверенность хотя бы так. – Пошли вы к черту оба!
И я громко хлопнула дверью, оставив их разбираться друг с другом.
20. Глава 20
Как они могли… Деньги, деньги, деньги…
Это настолько важно, что они наплевали на мои чувства?
Леонард оттирался у стены, но заметив меня, вопросительно поднял брови. Не знал, задерживать меня или нет. Я прошла мимо, не пряча слезы. Надоело прятать, надоело лгать, мне хотелось прокричать на весь мир, что со мной произошло и как мне больно. Хотелось, чтобы все узнали, какие они мудаки – эти двое, помешанные на бабках.
Я дотерпела до конца коридора и разрыдалась. Быстро сбежала по лестнице. Прижала ладони к лицу под глазами, надеясь, что хоть так успокоюсь. Кожа была напряженной и влажной, а руки пахли туалетной водой Руслана – еле заметной, тихой и спокойной, как хвойный лес в горах.
Раньше он меня успокаивал.
На первом этаже я зашла в общий туалет и вымыла руки с мылом. Я смотрела на свое заплаканное лицо: веки припухли, щеки в красных неровных пятнах, будто у меня крапивница. Это от нервов… Успокоюсь и пройдет.
Я еще раз всхлипнула, грудь сдавило, как от истерического спазма. Сдавленными звуками я привлекла внимание подружек, которые отирались у мойки, обсуждая парней. У одной дымилась в руке сигаретка.
– Не угостите? – гнусаво спросила я.
Моя пачка осталась в машине, а машина в десяти кварталах отсюда.
Девчонка дала сигаретку и прикурить. От сигареты пахло духами и ментолом. Я глубоко затянулась и раскашлялась с непривычки. Девушки какое-то время с сомнением поглядывали на меня, точно решали, не нужна ли мне помощь. Потом потеряли интерес – в клубе никого не удивишь слезами. Они затушили окурки под струей воды, и пошли к выходу.
Я пару раз жадно затянулась, сосредоточенно глядя в грязный рукомойник. Где-то с третьей затяжки начала успокаиваться. В горле першило и стало холодно от мощного ментолового вкуса. Гадость.