Торопливо зашла в офис и сразу заметила нашу секретаршу Любочку – и напряглась, потому что ощутила ее эмоциональный фон. Эта девушка внешне была похожа на меня: тоже крупная и с большим бюстом, что специфическим образом сказывалось на ее личной жизни. Сейчас она сидела за столом, заваленным бумажными платками, и лила горькие слезы.
– Любаш, что случилось? – Я подошла и присела на стул рядом, желая если не помочь, то хотя бы успокоить. Погладила бедняжку по плечу, искренне сочувствуя, подсознательно отмечая, что моя рука бледная на контрасте с ее кожей.
Люба подняла зеленые заплаканные глаза, и на меня полился фонтан истеричных жалоб:
– Нет, ты представляешь – он оказался женатым. И ладно бы только это, я бы простила, но его жена беременна, а он… а я… тоже беременна. А он знаешь что сказал, когда узнал? Что я – сильная женщина и сама справлюсь, а его жена Изи – такая слабенькая, маленькая, беспомощная… А я, значит, сильная и справлюсь…
Обычно жизнерадостная и боевая Любаша, говорившая, что руки – визитная карточка девушки, шея – ее паспорт, грудь – загранпаспорт, наверняка имея в виду, что такая аппетитная девушка грудью проложит себе дорогу к счастью, сегодня еще минут пять изливала обиды и переживания. И я приняла ее слова и печали близко к сердцу. Меня почему-то только отец считал слабой беззащитной малышкой, остальные же видели боевую бабу, которая автокар на лету остановит, и парашют не нужен – грудь амортизирует…
В конце концов мы обе поплакали над своей судьбой горемычной, а после, заев горе шоколадом, успокоились. В этот момент в офис пожаловал наш начальник Ронан Кор, рольф. Причем непривычно мелкий, но опять-таки Любочка еще в первые дни знакомства просветила, оценив нашу схожесть и тут же одаривая меня своей благосклонностью и дружбой, что господин Ронан в детстве много болел, вот и не вырос. Шеф сиял ярче белого гиганта, я четко ощущала его благодушие и довольство собой и всем миром.
С того рокового дня, когда погиб отец, я полностью щиты не поднимала, стараясь контролировать общий эмоциональный фон. Хотя это и приносило дополнительные неудобства и трудности, зато научило жить таким образом. Разум просто отодвигал чужие чувства на задний план, воспринимая их жужжащим где-то в отдалении пчелиным роем.
Заметив нас с Любой, Ронан усмехнулся, кивнул в знак приветствия и подпрыгивающей походкой направился к себе в кабинет. У двери на мгновение оглянулся и попросил: