– Я честный рыцарь.
– Ну полноте, честные рыцари не восстают против своего короля. А раз ты восстал, значит, ты изменник, и говорить о чести с тобой мне не пристало. А раз у тебя нет чести, стало быть, ты – не рыцарь и не барон. Так, Джон из Сокса, бродяга и самозванец.
– Мой род уж больше трех столетий известен на острове. И не тебе, внуку кожевенника и сыну ублюдка, учить меня законам чести. Я сражался за свое отечество.
– Помнится, в прежние годы против короля Малькольма Шотландского ты воевал за мое отечество. А потому не расточай зря хулу на мертвых, и раз уж я обещал тебе, что выслушаю, говори все, что хотел сказать. – Он остановился и, неожиданно схватив барона за ухо, притянул к себе. – Я знаю, что отец моей бабки выделывал кожи, а дорогой батюшка являлся бастардом! – закричал Генрих Боклерк с такой силой, что стражники едва не отшатнулись. – Запомни это и больше не повторяй. И вот еще. Вся ваша спесь и храбрость саксов не помогли отстоять Британию, когда Вильгельму пришла в голову замечательная мысль ее покорить.
– Господь покарал святотатца, даровав ему в сыновья тебя, – вздохнул узник.
Генрих Боклерк расхохотался и вернулся к столу.
– Никогда еще не слышал столь изысканной лести. Что ж, благодарю тебя. Однако с чего вдруг ты именуешь моего покойного батюшку святотатцем? Разве он, а не ваш данский прихлебатель Гарольд, нарушил клятву, принесенную в Нормандии на многих весьма почитаемых святынях?
– Коварство отца твоего подобно коварству Далилы, остригшей волосы Самсона. Не он ли силой оружия принудил короля Гарольда принести клятву на алтаре, в котором были спрятаны эти самые пресловутые святыни?
– Молчи, богохульник! Ты именуешь пресловутыми святынями величайшие сокровища христианского мира!
– Ни один епископ, ни один аббат, да что там, ни один приходский священник на острове не признал этой клятвы.
– Наглец! Да как ты смеешь говорить такую ересь? Ведь сам Папа Римский признал святость этой клятвы и благословил поход моего отца.
– Так и воры на ярмарке кричат, поддерживая друг друга.
– Ты что же, несчастный, именуешь вором святейшего Папу?
– Нашей благочестивой церкви нет дела до гнезда разврата и симонии, в которое превратился двор римского епископа. Теперь же, когда ваши Папы множатся, словно черви из грязи, кто в здравом уме поверит в их святость?