Совсем недавно, когда дядя Иоанн вздумал забрать юную родственницу из монастыря, ей уже доводилось пережить унижение. О, как искренне она тогда сыграла радость от встречи с ненавистным дядюшкой, как ластилась к нему... точно голодная собачонка, увидевшая кусок мяса в руке у живодера.
Не дай, Господь, этому повториться! Никотею передернуло, и слезы, дотоле капельками стекавшие от уголков глаз к крыльям носа, полили весенней капелью. Она глухо зарыдала, пряча лицо в ладонях, от жалости к себе и досады на сельджуков, пиратов-сицилийцев, неудачливого капитана, окрестные скалы – словом, на все, что могло именоваться злой судьбой. «Господь этого не допустит! – твердила она себе. – Какой позор! Что ты делаешь? Немедленно прекрати плакать! Никто не должен видеть твоих слез».
– Джокер 1 вызывает Звездочета! – раздалось на канале связи.
Монах-василианин продолжал грести, лишь чуть заметно оглянувшись по сторонам.
– Слава богу, Вальдар, ты жив! Где Лис? Вы целы?
– Мы оба в порядке. Вы-то как?
– Практически на берегу. Со мной обе девушки и капитан со своими людьми. Похоже, ты был прав. Этот морской волк—волкиесть.Уверен,онвдолессицилийцами.
– Это уж точно. Не зря же их корабли держались поодаль. Куда легче и безопаснее собрать то, что выкинет мореилижеостанетсяпослеотлива,нежелибросатьсянаогнеметныйдромон.
– Боюсь, ты прав, мой мальчик. А потому я был бы благодарен тебе и Лису, если бы вы оба поскорееприсоединилиськнашеймилойкомпании.Этотдобрыймалыйрассказываетсвоимлюдям,что«Шершень»,таконименуеткорабль,ждетегокомандувХерсонесе.И,признаться,явесьмаопасаюсь,чтосеньорМайоранонамеренпригласитьсевасту,конечноже,безменя,но,возможно,сослужанкойвПалермо.Говорят,РожеII—большойлюбителькрасивыхженщин.
– Дайте маяк, мы скоро будем. Лис отправился поискать какое-нибудь оружие, а заодно и посмотреть, быть может, еще кто-нибудь выжил.
– Его лук?.. – настороженно поинтересовался Баренс.
– Увы.
– Прискорбно, весьма прискорбно. Но что ж поделаешь. Лови сигнал, я вас жду. И поскорее.
Лис появился не один. С ним пришли еще трое. Суровые дети Севера, именуемые в Константинополе варангами, а на Руси – варягами, не склонны были сдаваться даже в мгновения столь очевидной смертельной опасности. Они были намерены выжить и потому выжили. Лица воинов были мрачны, вид их, растрепанных и вымокших до нитки, вызывал скорее жалость, нежели, как подобало, страх. И все же северяне были в доспехах и при мечах. Правда, без щитов и шлемов. На поясе Лиса, хлопая его по бедру при каждом шаге, болтались ножны с кривым восточным мечом, одним из тех, что достались после вчерашней схватки в качестве трофея.