Автовокзал открыли точненько вовремя, даже приятно — культура
обслуживания. Цивилизация! А вот ларьки с едой-кофе-чаем так и
стоят закрытыми все до одного. Сижу в зале ожидания. Ожидаю. Народ
вокруг вполне толчется, даже странно. Куда вы все в такую рань?! Я
бы вот ни за что не пошел, будь моя воля. Я поднял воротник,
натянул шапку пониже — хоть и не на улице, а все же довольно свежо.
Рядом на пустое кресло подсел кто-то — ну вот чего тебе, места
мало? Краем глаза вижу, что неопределенного возраста мужик не
просто уселся, а примостился на самый краешек кресла, да еще и
вполоборота ко мне. Сидит, ждет. Через полминуты я не выдержал, как
черепаха высунул шею из куртки, повернулся к нему:
— Вы что-то хотели?
Мужик — постарше меня, худой — начал вроде что-то говорить, но
запнулся на полуслове, а после буквально завопил на весь зал:
— Алекс? Тумин?!
— Да тихо ты — вот разорался! — нервно оборвал его я,
оглядываясь по сторонам — слава богу, вроде всем в такую рань
плевать на посторонние вопли, тут бы в себя прийти хоть как-то.
Не — правда, никто даже головы не повернул! Черт, возможно, я
совсем сильно перестраховался — можно было и на вокзале вывалиться,
никому тут дела нет. Поворачиваюсь к мужику, отмечаю протянутую
руку — трясется. Алкоголик? Трубы горят? Не люблю я это, но...
невежливо. Ответил на пожатие:
— Да, Алекс. А вот тебя, извини, не помню.
— Ну Григорий же, сосед по дому, и с матерью твоей работали в
одном цеху!
Тут я вспомнил — да, был такой... тогда еще вполне себе молодой
парень, с чубом, все ходил с девками. Но ко мне относился хорошо —
видимо, из-за матери, все время здоровался вот так же, за руку.
Тогда это для меня было довольно важно — иметь за собой какую-то
фигуру постарше. Пусть и в теории. Против Альбы это, конечно,
сработать никак не могло, "верхние" все про всех знали, а вот
какая-нибудь шпана помельче — могли и стороной при случае обойти.
От греха.
Воспоминания такие... неожиданно теплые. И я уже каким-то совсем
другим — не московским! — тоном сказал:
— Конечно помню, Григорий. Здравствуй. Как дела?
— Дела! Да отлично дела! Все хорошо! Только вот мать твою давеча
вспоминали — хорошая была женщина, земля ей пухом, — тут он
показательно погрустнел, но даже меня так не купишь, я уже почти
наверняка угадал, что будет дальше.