Рыжий моментально отвел в сторону глаза и, задрав голову, стал рассматривать кувыркающихся в прозрачном голубом небе голубей. Юлин ухажер зло сплюнул, развернулся и быстро пошел прочь. Рыжий бросился за другом. А Юля что-то щебетала о смешных приключениях, происходивших с подругами, будто ничего не заметив. Павел довел ее до дверей и сказал без выражения:
– Мне это не интересно, Юля.
От удивления она приоткрыла пухлый рот, растерянно взмахивая длинными ресницами, как бабочка крыльями.
Павел отвернулся и ушел.
«Все-таки я не робот, – зло думал он, вышагивая по тротуару, – она же мне нравится! Почему я не как все, почему иной?! Очевидно, мать недалека от истины: я – идиот! Что же мне нужно? Как мне понять себя?!»
В этот момент с неба донеслось урчание: вдали, над пустырем, набирал высоту оранжевый спортивный самолет. Забравшись под пушистые облака, он стал кувыркаться: пилот отрабатывал пилотаж.
«Вот что мне надо!» – сверкнула у Павла мысль. Самолет сейчас ему виделся светлым, а Юля – серой.
Начальника аэроклуба Павел взял в осаду. Полгода подметал дорожки на территории диспетчерской, собирал в кучи мусор для сожжения, выкрасил занозистые доски забора охряной краской. Уступая сумасшедшему прессингу, ему разрешили ухаживать за самолетами.
Чуть не языком он вылизывал фюзеляж и плоскости, выдувал пыль из пазов, смывал водкой ленты копоти от выхлопных труб двигателя. Водку покупал на деньги, сэкономленные в школьном буфете, и на те, что родители давали на кино. Самолеты излучали удивительные запахи бензина, краски и огромного неба.
– Тебе только пятнадцать, – астматически сипел огромный Валерий Иванович, восседая за столом, положив левую руку на гигантский живот, под сердце, – а в самолет садятся с шестнадцати.
– Но теорией я могу заниматься и раньше, – напирал Павел.
Валерий Иванович шумно вздыхал, крутил головой на круглых плечах, шеи у него не было, хмыкал, думал.
– Ну ладно, вольным слушателем. Если сдашь теорию и тренажер к шестнадцати, то зачислим. Лады?
– Согласен, – Павел кивнул и повернулся к двери.
– Паш! – неуверенно остановил его начальник аэроклуба, – ты хоть смеяться можешь?
Павел подумал и спросил:
– А зачем?
Он не понимал смысла вопроса.
Валерий Иванович внимательно осмотрел его, выпячивая от раздумий нижнюю челюсть, кашлянул и махнул рукой, прогоняя из кабинета.