Дорога обратно вышла почему-то короче… Или это я так вперед рвалась, чтобы поскорее узнать, что за дело ко мне у Ксэнара, или показалось.
По лестнице на второй этаж я поднималась чуть запыхавшись, оставив где-то позади отставших спутников.
Ксэнар не ждал меня так скоро, мирно читал какие-то бумаги и был очень удивлен моим столь быстрым возвращением. Но предложил сесть, дал время отдышаться и начал с безопасного:
— Как Ислэ?
— Лучше, чем я думала, — призналась честно и зачем-то добавила совсем уж лишнее: — Окружен вниманием и заботой.
— Хорошо. — Он помолчал еще немного. Спросил: — Ты уже решила, что хочешь?
— Что?
— Сэнар говорил, что все тебе объяснил, ты взяла время подумать.
Понятнее мне не стало.
— О чем я должна была подумать?
Ксэнар ответил после недолгой заминки, в которую уместилось все его недоверие и непонимание:
— В ночь после нападения. Ты помнишь разговор с Сэнаром?
Я медленно покачала головой. Для меня после стычки с нечистью сразу наступило утро следующего дня. Тревожное и странное, полное смутного беспокойства. Я чувствовала, что ночью что-то произошло, но не знала что. Теперь знала.
Я пила чай с царем и забыла об этом… есть из-за чего беспокоиться.
Этот неудобный провал в памяти решено было списать на нервное перенапряжение и настойки Ллэт, которыми она поила меня в полубессознательном состоянии. А Ксэнару пришлось объяснять мне все заново. Самому.
Про положенную мне за героизм награду я слушала, постепенно закипая.
— Нас спас Ислэ. Я ничего не сделала, — ответила я резче, чем следовало бы. — Почему меня пытаются одарить, хотя я не заслужила? Если бы я не уступила Агнэ, мы бы не пошли на болота и Ислэ не ранили бы!
— Ты не виновата в том, что случилось, — качнул головой Ксэнар.
Но я чувствовала себя виноватой, чувство это было очень настоящим. А вдобавок к тому меня терзала изматывающая неясность моего положения. Мне нужно было понять, что именно происходит и что я делаю не так, и в тоже время я не хотела, чтобы все прояснялось. Было страшно.
— Рагда.
— Просто… можно мне подумать?
Ксэнар кивнул.
— Я могу идти? — спросила его, вставая со стула, но вместо ожидаемого разрешения идти услышала серьезное и вроде бы даже заботливое… хотя последнее совсем не вязалось с тем образом царя, который успело составить мое воображение: