Григорий
аккуратно отложил письмецо в сторонку, и раздавил остаток сигариллы
в пепельнице, одновременно не без усмешки поглядывая на Петра — с
видом опытного ценителя тот «дегустировал» рейнское, изрядными
такими «глоточками».
— Эх,
слабовата водичка! Водочка, пожалуй, куда как лучше будет. А,
браты?
В ответ на
незамысловатую подковырку, отставной унтер-офицер пограничной
стражи ответил просто и честно:
— Я
привык.
И
предупреждая все остальные вопросы, продолжил:
— Все то,
что вас так удивляет, или просто непривычно, для меня уже давно
стало обыденностью. Потому что я занимаю значимый пост в компании,
и мне должно соответствовать своему месту. Поведением, речью,
обликом — всем. Я специально этому учился, да и учусь, по сию
пору.
— Эва
как!..
Петр одним
только взглядом заткнул Василия, продолжая внимательно
слушать:
— Весь этот
достаток, что занимает ваши мысли, горничные, дом — все это
положено мне просто по должности. И та же зажигалка, на которую все
никак не может наглядеться Дмитро, сущая мелочь по сравнению с… Ну,
например, пепельницей в виде золотого лаптя, причем последний отлит
в натуральную величину.
Василий все
же не утерпел:
— Что, у
тебя и такое имеется?!
— Не у
меня, а у нескольких знакомых мне купцов первой гильдии. Но если
только возникнет подобная блажь — и у меня в кабинете появится
точно такая же безделушка.
Тут уже не
удержался и сам Петр:
— Что, и
это тоже компания даст?
Хозяин еще
раз отпил из бокала и равнодушно согласился:
— Если это
будет действительно необходимо — даст, хоть дюжину. Впрочем, на
подобные мелочи хватит и моих личных денег. Ладно, со мной
закончили, теперь поговорим о вас.
Казаки
непроизвольно вытянулись и расправили плечи, ибо властности в
голосе кровного родича заметно поприбавилось. Как и их веры во все,
что он только что им говорил:
— Почему не
хотите обратно в станицу?
— Да ну!
Толком и мир-то еще не повидали, не нагулялись, а в станице… И
так-то, пока новиками были, едва не оженили. Теперь же, стоит
только вернуться, так враз окрутят — старики, поди, уже и невест
нам присмотрели. Сам ведь знаешь, как оно!..
Григорий
понимающе потер подбородок, мимоходом огладил усы и
согласился:
—
Знаю.
Действительно, гулять в одиночестве молодым
казакам долго не давали — уж за чем-чем, а за этим многочисленная
женская родня и самые старые, а следовательно и авторитетные
казаки, следили пристально и строго. Насильно, конечно, никого в
храм божий не тащили — но уговорами и постоянными намеками жизнь
портили весьма основательно.