Конечная остановка «Инкерман» оказалась маленькой площадью, на которой, раззявив от жары двери, прохлаждались еще два автобуса. Солнце поднималось все выше. Шоферы между рейсами спасались в скромной забегаловке, застрявшей на стадии превращения из простой столовки в модное кафе. Захолустный пустынный городок.
– И? – Георгий вопросительно поднял мордочку к Че. – Где твоя хваленая застывшая история?
– Где-то рядом, – смущенно ответил тот, извлекая карту. Через полчаса пути друзья, миновав знаменитый завод и сквер при нем, где под кустом коротала время веселая компания, вышли в «загород». Но еще минут двадцать вволю любовались пыльной травой, темно-рыжими коровами, заборами, сделанными из местного известкового камня, и белыми террасами удаленных карьеров.
Дорога поднималась плавно. Маргарита и не заметила, как под ногами оказалась выгоревшая трава Монастырской скалы. Увидела сначала развалины стены, а потом и останец полукруглой башни. Сложены они были из камней неправильной формы, по цвету напоминающих те, из современных заборов. Но почему-то сразу становилось ясно, что в заборах так себе – «новодел», а эти – очень древние. И вроде ничего особенного развалины собой не представляли, но Маргарита ощутила к ним большое уважение.
– Вот, принцесса, – тихонько сказал ей пекинес, – вы и почувствовали магическое обаяние древних развалин, вы увидели их живыми, вы услышали голос, которым говорят легенды…
– Не слышу я никакого голоса, – хотела было возразить Маргарита, но тут Че дернул ее за руку:
– Смотри, смотри – какой вид открывается! Поняла, почему здесь была древняя столица? Все княжество как на ладони!
Под крутым лбом Монастырской скалы кудрявились живописные купы деревьев, огибала ее подошву блестящая на солнце ниточка железной дороги. На горизонте терялась в дымке горная страна. Голубое, зеленое, белое! Какая сила и размах!
Девочка вдоволь полазила по развалинам древней башни и только потом заметила недалеко от нее скромную могилку. Подошла и прочитала на памятнике: «Пулеметчику Дмитриченко, героически погибшему 2 мая 1942 года, прикрывая отход раненых, женщин и детей». Холмик украшали пластмассовые цветы.
– Вот таких людей я бесконечно уважаю, – сказал подошедший к Маргарите Че. – И, даже если бы они были солдатами вражеской армии, все равно бы уважал. Тот, кто способен ценой собственной жизни спасти другого, – для меня безусловный герой.