– Накось выкуси! Мне другого дела нет, как священникам прислуживать.
Бубухх! – Странный звук выстрела со стороны противника. Я снова закрыл рукой рот Парвиза. Он резко затормозил. В моих ушах всё еще гудело от той контузии… Но я ждал звука взрыва. А его не было. Мы уставились друг на друга.
«Не разорвался?»
Затем долетел гул: обыкновенный взрыв, но далеко от нас, скорее в районе позиций нашей собственной артиллерии. То есть как понять? Враг начал артиллерийскую дуэль? И так быстро после нашего обстрела?
– Глупец ты несчастный! Не будь меня – что бы ты сегодня делал со своим раздолбанным мотоциклом?
Я промолчал.
– Говорю тебе, принимай машину! Несколько дней – с Божьей помощью – всё тебе объясню, что делать, не заметишь, как я из отпуска вернусь.
Мое молчание его злило всё больше.
– Я с тобой говорю! Язык отнялся, что ли? Ответь мне!
А мне было приятно, что мое молчание так его бесит.
Когда подъехали к перекрестку, я заглянул в открытые ворота церкви. На этот раз мужчина в черном тащил под мышкой какой-то груз и потерянно озирался по сторонам, словно отыскивая место для него. Затем взял это ведро, которое тащил под мышкой, обеими руками и что-то вытряхнул из него. Поднялось облако пыли, и он, отступив, обеими руками начал отряхивать одежду. Потом поднял голову и увидел, что мы внимательно за ним наблюдаем. При этом я невольно поднял руку, и мужчина тоже поднял руку своим особым жестом.
Тут я хватился своей зеленой полевой сумки. Под рукой ее не было. Оглянулся: вон она, лежит на полу кузова, и на ней отпечаталась подошва ботинка – Парвизова ботинка! Ну, если он повредил стекло секундомера или компаса, я ему точно дам поварешкой, да так, что из башки совсем вылетит, как получить еду и потом уйти в отпуск. Я выскочил из кабины.
– Ты куда это? Я ведь хочу еду…
Остаток его слов я не расслышал. Быстро подхватил сумку и пошел к церкви.
Звук захлопнувшейся дверцы дал мне понять, что Парвиз следует за мной. Удивительно, но он сегодня меня слушается. Наверняка это из-за его кухонного фургона.
Обойдя вокруг бассейна перед церковью, я оглянулся на башню с электрическими часами. У часов был белый циферблат и черные стрелки, застывшие на времени 5 часов 35 минут. Точно как расставивший ноги человек, которого обыскивают. Сколько лет еще этим ногам стоять так твердо и без движения?