Он рассмеялся! Невероятно.
Пенелопа не часто наблюдала мужской смех, а тот, чей ей приходилось слышать, нельзя было назвать добрым. Но глаза этого мужчины – кстати, глаза были зеленого цвета – искрились весельем. Он стер пятно грязи со щеки и иронически произнес:
– Не слишком ловко с моей стороны, не так ли?
Он поднял и вежливо протянул ей шляпку.
И в этот момент Пенелопа влюбилась.
Обретя наконец голос, что, к сожалению, произошло на три секунды позже, чем потребовалось бы для ответа любой разумной особе, она торопливо заговорила:
– О, благодарю вас! Моя шляпка слетела и… – Пенелопа осеклась и замолчала.
Он улыбнулся:
– Все в порядке. Я… О, добрый день, Дафна. Не знал, что ты в парке.
Круто, развернувшись, Пенелопа обнаружила у себя за спиной Дафну Бриджертон и свою мать, которая тут же прошипела:
– Как, ты выглядишь, Пенелопа Федерингтон? Поправь прическу!
Судя по выражению лица матери, Пенелопа не слишком красиво выглядела перед джентльменом, который считался весьма завидным женихом.
Не-то чтобы ее мать полагала, будто у Пенелопы есть шанс увлечь такого мужчину. Собственно, Пенелопа еще не выезжала в свет; Но миссис Федерингтон не могла не питать матримониальных надежд относительно своих старших дочерей.
Впрочем, при всем желании она не стала отчитывать Пенелопу, поскольку ей пришлось бы отвлечь свое внимание от влиятельного семейства Бриджертонов, включавшего, как сообразила Пенелопа, и вымазанного в грязи молодого джентльмена.
– Надеюсь, ваш сын не пострадал? – обратилась миссис Федерингтон к леди Бриджертон.
– Ничуть, – вмешался Колин, умело пресекая поток материнского сочувствия, готовый обрушиться на его голову.
Последовали взаимные представления, но дальнейший разговор оказался краток. Колин безошибочно распознал в миссис Федерингтон мамашу, мечтающую пристроить своих дочерей, и Пенелопа ничуть не удивилась, когда он поспешил откланяться.
Но непоправимое уже свершилось: Пенелопа обрела объект девичьих грез.
Позже вечером, когда она в сотый раз воспроизвела в уме эту встречу, ей пришло в голову, что было бы лучше, если бы она влюбилась, когда он, пригласив ее танцевать, поцеловал бы ей руку, глядя на нее своими зелеными глазами и сжимая ее пальцы чуть крепче, чем того требовали приличия. Или когда он скакал бы галопом через луг, стремительный, как ветер, с единственной целью оказаться рядом с ней, Пенелопой.