Я, что, теперь мужчина? — возник, скорее всего,
риторический вопрос.
Выпрямилась, выпятила грудь вперёд. Мускулистый, на
груди совсем мало волос. Глаза карие, выразительные. Нос прямой, обычно это
люди страстные и темпераментные. Подмигнула ему, а он мне. Потрогала волосы на
голове — жёсткие. Красавчик.
Но это было временное помутнение рассудка, потому
что когда я подумала о своём теле, паника вернулась. Хотелось заорать от ужаса,
что я нахожусь сейчас в чужом теле.
— А моё тогда где? — спросила я отражение в
зеркале. Похоже, оно тоже ничего не знало.
Постаралась успокоиться, вспомнила о Новопасите и
вышла из туалета в спальню.
Артём.
Мальчишка вылупил на меня глазки и не знал, что
сказать, поэтому выдал сконфуженное:
— Ой.
Андрей
— Чувствуешь запах?
Мы с Виолой принюхались к воздуху.
— Оладушки! — в один голос закричали и понеслись на
кухню. Я по дороге подтягивал чёртовы трусы, чтобы не свалились.
Сеструха подлетела к плите и выключила огонь. Из
сковороды валил дым — обугливались пять вкуснейших лакомств, так что я
по-быстрому открыл окно, иначе задохнёмся. Виола смела несостоявшиеся оладушки
в урну для мусора, а сковороду бросила в мойку и открыла кран. Струя воды
вызвала громкое шипение, а из посуды шёл густой пар. Вздохнул с облегчением и
потянул руку к готовому оладушку, так как от стресса всегда в животе урчит. Но
неожиданно получил по руке, затем воззрился на сестру.
— Ты чего? Я голодный!
— Кто ты такая? И что здесь происходит? — поспешила
забросать меня вопросами Виола.
Стукнул себя полбу. Как я мог забыть?
А когда вновь заговорил, понял, что голос стал совсем
женский.
— Я сам бы хотел в этом разобраться. Но как видишь,
я твой брат… душой.
Виола, видно, прибывала какой-то момент в шоке,
изучала меня, сведя брови почти вместе, щупала волосы — а они оказывается
черные и длинные. Мерзость! Трогать женщин я люблю, но не на себе же!
Виолетта девушка умная и талантливая, способная
преуспеть в любом деле. Её достоинства и положительные черты я мог бы
перечислять до вечера. Моя сестра активная, трудолюбивая, щедрая, а главное,
оптимистичная особа с бурной фантазией. Но я, увы, не плод её воображения и боюсь,
что весёлый нрав Виолы увял, как лютик, который по идее долго не вянет.
Осмотрев меня с ног до головы, Виолетта, наконец,
сделала шаг назад и сложила руки на груди, прищёлкнув языком: