– А вообще, если серьезно, все зависит от вас, – перешла Просто Настя на деловой тон. – Чем быстрее разложите вещи, тем скорее ознакомитесь с правилами пребывания в лагере, и мы пойдем на мор-р-ре!
Думаю, не надо говорить, что после такого заявления мы с утроенной скоростью пошли за Настей.
В доме на окнах висели прозрачные шторки, на паркете лежали небольшие коврики с абстрактными рисунками, в горшках буйно росли цветы…
– В каждую комнату селятся по два человека, – произнесла вожатая. – «Женские» комнаты на втором этаже, «мужские» – на третьем. Комнаты и компанию выбирайте по своему усмотрению.
– Хоросо устроено, – одобрила девчонка в очках, – зенсины долзны проходить меньсе ступенек, чем музсины, меньсе подвергаться нагрузкам. Мы – прекрасные создания…
Женька скептически на нее посмотрел, но ничего не сказал.
– А мозно домой позвонить? – спросила очкастая. – Сказать родителям, сто хоросо, пости безо всяких происсествий доехала – если, конесно, не сситать того, сто меня суть не застрелили.
На лицо Насти, покрывшееся неровными красными пятнами, легла тень.
– Нет, пока что позвонить нельзя. Меняют телефонную проводку…
– Да? Ну ладно… – разочарованно произнесла девчонка.
– Кто хочет – может сходить на почту и дать телеграмму, – подсказала вожатая.
Но никто на почту тащиться по жаре не захотел, и мы решили, что позвоним родителям, когда починят проводку или когда купим новые сим-карты. Оказалось, что здесь была местная связь, и наша прежняя связь тут не действовала.
Мы с Женькой и еще несколько парней поднялись на третий этаж.
– Ты будешь жить в этой, просторной комнате, – подмигнула мне Настя и отвела в конец коридора.
По-видимому, она ознакомилась с «делом» каждого. Но откуда она узнала, как я выгляжу? В истории болезни же нет моей фотографии…
– Классную комнату выбрал, – кивнул Женька, осматривая помещение.
Комната и в самом деле была хорошей – большой, светлой. И страха перед ней у меня не было…
После того как были разложены вещи, мы собрались в столовой на первом этаже. Выяснилось, что с Любой – именно так звали очкастую, никто не захотел жить. Она стояла и то и дело фыркала, показывая, что не очень-то этим и обижена.
– Так, а почему Люба одна? – нахмурившись, спросила Настя.
– Вы же сами сказали, что каждый выбирает компанию по своему усмотрению, – выкрикнул кто-то. – А Люба – зануда, и с ней жить никто не хочет.