Значение Тургенева велико даже и сейчас. Сколько режиссеров пытались создать атмосферу дворянской культуры, когда ходят в корсете, говорят по-французски, не повышают голос, обращаются друг к другу на вы и переодеваются к обеду! Элои… Умные, с возвышенной душой, в прекрасной одежде, с прекрасными стройными телами… Только Тургенев был из этой среды, только он смог это запечатлеть. Ради Тургенева, пока он жил, русских аристократов признали «своими» на Западе и условно приняли в будущий Евросоюз.
Тургенев создал плеяду девушек, «тургеневских» девушек. Ася, Джемма, Лиза… Они чисты, как Мадонна, они идеалистки, они ищут подвига и великого чувства. В них нет пошлости и бабства. Они для иконы и для романа. Каждый мужчина мечтает встретить свою Лизу, которая уйдет в монастырь, если житейская грязь коснется ее чувства.
Тургенев предостерег Россию против уродства народничества и народовольства, убив нигилистов одним образом: «…манеры квартального надзирателя». И вовсе он не был похож на жеманного и притворного Кармазинова из «Бесов». Достоевский, разночинец, лекарский сын, каторжанин, ему, дворянину, барину, космополиту, классово отомстил.
Будущие жертвы нигилистов Тургенева читали и перечитывали с благодарностью. А «властители умов» в пенсне, поддевках и с камнем (а после и с бомбой) за пазухой возненавидели его. Красота в очередной раз не спасла мир, но оставила в нем неизгладимый след. Русскую словесность на Западе и сегодня изучают по Тургеневу, переводчику самого лучшего, самого чистого, самого прекрасного в нашей загадочной и неисчерпаемой славянской душе.
Александр Лаэртский
ОТЦЫ И ДЕТИ
Два молодежных хлопца, один постарше, другой помоложе, отправляются в путешествие по российским пердям, где проживают их родители и прочие родственники, дико соскучившиеся по чадам и готовые внимать любым нездоровым сублимациям своих отпрысков. Кстати, значение слова «отпрыски» тут раскрывается в полный рост, ибо люди посторонние просто не стали бы беседовать с этими «столичными штучками», несущими в себе идею глобальной отрицаловки. И уж тем более кормить их отборной говядиной, за которой в соседнюю губернию летали гонцы.
Будь эти хлопцы нашими современниками, то у них были бы татуировки в виде свастик, что означает: «Все ху…ня, что не я!» – или «Ничего не признаю, что не от меня!»