Я не хотела подключаться к действительности, отнявшей у меня Алину. Я вытащила газету и уткнулась в нее.
До пересадки оставалось несколько станций. Пока мы их проезжали, я успела узнать, что на чьем-то дне рождения зарезали двух человек: одного – за плохую шутку, другого – за компанию. А еще кого-то замочил прямо на кладбище конкурент, там же и закопал – дешево и сердито, ни тебе наемных убийц, ни ритуальных услуг. Чья-то жена, по профессии врач, обиделась на мужа и обварила его кипятком, потом сама же делала пересадку кожи. А чей-то муж обиделся на жену и изнасиловал тещу. А чьи-то дети обиделись на родителей и сделали с ними такое, что про это даже не написали в газете…
Но может быть, все эти ужасы закономерны, и у мерзавки-жены действительно были причины обижаться на мужа, а у извергов-детей – на родителей? Ведь вечный конфликт Алины с мамой вырос не на пустом месте: мама никак не могла понять, как младшая дочь может быть такой юной и радостной, и прыгать со скалы в солнечное море, когда в ее возрасте уже положено портить осанку, горбясь над учебниками, и трепать нервы на экзаменах, или терять зрение, пялясь в компьютер и не расправлять до конца легкие, прирастив свои локти к столу среди зарослей бесконечных офисных бумаг. Мама хотела Алине только добра и не хотела видеть ее счастливой. Она хотела видеть ее такой, как я.
Меня выдавило из вагона толпой и понесло к лестнице, ведущей на переход. Я знала, что сутулюсь, но на мне лежал груз пятидневной рабочей недели. Я знала, что у меня потухший взгляд, но мне вполне хватало его, чтобы разбирать цифры на экране. У меня была смятая прическа и неживые от бесконечных окрасок волосы, но ведь надо мной не сияло абсолютно прекрасное небо. Мои мышцы давно растянулись и обвисли без упражнений, но ведь подо мной не плескалось море и я не стояла на краю скалы.
Я поднялась на последнюю ступень, слегка задыхаясь, но отдышаться времени не было – сзади напирала толпа. По приезде в Москву мне казалось, что уж где-где, а в метро человек свободен выбирать себе лучшую дорогу из всего множества разноцветных линий, переходов на другие станции и эскалаторов. Но я уже десять лет езжу одним и тем же путем и никогда не сбиваюсь с ритма, идя в толпе, и даже если сейчас я попытаюсь что-либо изменить, это окажется неуместным.