Постепенно вводятся какие-то элементы, но этого недостаточно. Поэтому я бы считал, что правительству надо все-таки больше прислушиваться к людям, встречаться с ними, с директорами заводов, с академическими исследовательскими институтами – пусть они подскажут, они же патриоты и хотят добра своей стране. Думаю, если бы был такой диалог, он бы принес очень большую пользу.
– Был ли у СССР шанс провести реформы без «шоковой терапии», а эволюционным путем?
– Безусловно, был. И я был не только одним из авторов той концепции – я до сих пор глубоко убежден, что надо идти именно по этому пути. Страна не была готова к революционным изменениям. Разрушение всего всегда несет бедствия народу, поэтому я был поборником эволюционных изменений. Но в то время у нас в стране формировались две позиции. Позиция, о которой я сейчас говорю, и вторая, настаивающая на необходимости шоковой терапии, так называемых радикальных реформах. Когда говорят о «шоковой терапии», приводят примеры Польши, других стран. Но у нас вопрос во многом вышел за рамки экономики и стал политическим. Велась борьба за власть.
Среди сторонников радикальных реформ были люди, которые брали на вооружение западные экономические модели, но они глубоко заблуждались и плохо представляли жизнь страны. Это люди, которые получили образование, но никогда не работали на производстве, а только лишь в журналах и институтах. Все их знания были теоретическими, почерпнутыми из книг, в основном американских, таких, как труды нобелевского лауреата Милтона Фридмана, которые наши реформаторы взяли на вооружение.
Мы предупреждали, что страна не готова. Но произошло то, о чем я говорил, отвечая на первый вопрос. С января 1991года страна вошла в цикл революционных реформ. Мы получили гиперинфляцию, потеряли темпы развития, потеряли в жизненном уровне населения. Лихие 90-е явились следствием шоковой терапии.
Кстати, Китай пошел именно эволюционным путем. Они вели реформы взвешенно, шаг за шагом. Я много раз беседовал с китайскими товарищами, они рассказывали, что, мол, «вот этот вопрос мы решили, а с этим пока подождем, следующий вопрос будем решать по мере того, как он будет созревать».
– Политика и экономика: что важнее? Почему в России политика часто наносит ущерб экономике?
– Сложный вопрос. Действительно, это ахиллесова пята нашей жизни – и в Советском Союзе, и сейчас в России. Если взять западные страны, там политические колебания меньше отражаются на экономике. Возьмите, допустим, Италию. За послевоенный период, может, я ошибаюсь, но там поменялось 60 или 70 правительств. А экономика Италии развивается, потому что она действует по определенным законам, определенным положениям, которые глубоко взвешиваются, пусть с дракой, но принимаются парламентом, а дальше политическая элита меняется, в то время как экономика живет по своим законам. Нечто подобное происходит и в других странах.