Удар в 1990-х годах по военно-промышленному комплексу был очень сильный. Я считаю, что это был сознательный удар. Кому – Америке надо, чтобы у нас был сильный ВПК? Или Европе? Они что, будут ничего не делать, смотреть и даже помогать? Им не нужен был наш ВПК, и ясно, что им надо было в первую очередь уничтожить его.
Мы знаем, что наши зарубежные «доброжелатели» в первую очередь бьют не по отраслям типа легкой промышленности, а именно по таким принципиальным вещам.
Вот как получилось: мы – необъятная страна, где нет нормальных дорог, и, может, еще через сто лет не будет, на Крайнем Севере и т. д. Раньше летали на самолетах, это был основной вид транспорта. А сегодня этот транспорт на 65 % не наш – мы покупаем подержанные «боинги» и «аэробусы», 95 % пассажиров перевозим иностранной авиацией. Своих самолетов выпускаются единицы. Вы посмотрите, «Суперджет», который сейчас начал летать, – сколько лет мы его делали? Лет десять?
Сегодня у ВПК, на мой взгляд, появилось второе дыхание. Мы знаем, что многие предприятия военно-промышленного комплекса, которые несколько лет назад просто погибали, сейчас работают, у них имеются заказы. Там обновляются технологии, формируются кадры. Видимо, высшее руководство сделало вывод, что дальнейшее ослабление обороноспособности – речь не только о состоянии ВПК, но и об управлении, мы знаем деяния бывшего министра Сердюкова и его команды – приведет к потере политической независимости.
Надо приветствовать это второе дыхание. Речь идет не только об обороне, а о нашем экономическом потенциале.
Я не могу согласиться с утверждением, что мы, мол, проиграли по вооружениям, – ничего мы не проигрывали. Благодаря тому, что есть ядерное вооружение, мы 70 лет живем без войны. Если говорить откровенно, гонка вооружений нужна была Западу. Разве можно считать нормальным, что не прошло и года после Великой Отечественной войны, как в Фултоне Черчилль объявил холодную войну? Зачем это было сделано? Что, эти люди не понимали, что Советский Союз не в состоянии думать о третьей мировой войне, что страна лежит в руинах, что мы потеряли 27 миллионов трудоспособного населения? И тем не менее началась холодная война. Зачем? Чтобы нас вымотать, измотать нашу экономику, чтобы мы в максимальной степени направляли свои усилия на создание вооружений, военно-промышленного комплекса. Раз усилия направляются туда, то в гражданском производстве, в социальной сфере мы теряем – по принципу сообщающихся сосудов. А им как раз это и нужно было. Пусть мы делаем танки, зато не хватит сил на дороги, на жилье. Это была огромнейшая целенаправленная работа, которая с 1945 года по 1980-е годы велась. Лет 30–40 нас мотали. И все эти годы мы вынуждены были держать руку на пульсе ВПК.