В воспоминаниях левого социал-демократа Яниса Гринвалдса ярко запечатлена картина засилья нацистов: «Покоя мне не давали увиденные летом 1939 г. немецкие демонстрации на Рижском взморье. В воскресное послеобеденное время прямо вдоль берега, вопреки запрету автомашинам ездить по пляжу, мимо нас проехали несколько германских машин со свастиками. Местные немцы бесновались в восторге, крича – хайль, хайль, Гитлер, хайль! Обнимались со слезами на глазах – слезами радости. Это было жуткое предостережение нам. Гитлер готовился прийти, и его ждали – больше чем верующие своего мессию. Мы не могли так спокойно ждать, как улманисовская клика. Наши собственные силы здесь не позволяли играть значительную роль. Надежды на спасение мы ожидали от Москвы».[128]
Встречные ожидания «еврейско-коммунистического террора» в отношении балтийских немцев, рассчитывавших на скорый приход нацистских войск, стали одним из поводов для решения Гитлера о репатриации. Другие мотивы были связаны с потребностями укрепления военно-экономического потенциала Рейха за счет «арийских» переселенцев, освоения захваченных земель на западе Польши и нежелания оставлять «своих» в странах, где сворачивалась зона влияния Германии в соответствии с секретным протоколом пакта Молотова – Риббентропа.
28 сентября 1939 г. в Москве Риббентроп среди прочего подписал особый протокол, в котором содержались обязательства советской стороны не препятствовать выезду в Германию граждан Рейха и лиц немецкого происхождения с территорий советской сферы интересов, а также вывозу их имущества. Берлин, в свою очередь, брал на себя подобные обязательства в отношении украинцев и белорусов, оказавшихся в зоне германского контроля.
Латвийские историки считают, что этот протокол не имеет прецедента в истории международных отношений – два диктатора, Сталин и Гитлер, в качестве объекта секретных договоренностей рассматривали граждан, проживавших в других суверенных государствах.[129] Однако примеров договоренностей относительно граждан третьих стран хватает и в современном Европейском Союзе (от закрытых списков стран, граждане которых подлежат особому контролю при выдаче виз и въезде в Шенгенскую зону, до условий введения «голубой карты» – аналога американской «гринкарты»). Трагизм ситуации 70-летней давности заключался в том, что никакой добровольности переселения в действительности не было.