Рассказал о Стивенсе, упомянув, что его Дом настроен к парню
лояльно и мне он тоже понравился. Леди кивнула, принимая к
сведению. Судя по всему, мной она осталась довольна, потому что под
конец разговора спросила, нет ли каких-либо пожеланий. Ну какие у
меня пожелания? Мне даже деньги не нужны, живу на всём готовом.
Сказал, что подумаю.
Было бы забавно, не будь так грустно. Я надеялся отоспаться в
поезде.
Не знаю, какие выводы сделала леди Маргарет по итогам нашего
общения, и какие указания дала, но старшие на меня конкретно
насели. Дед дрючил клановыми методиками, мать помогала с чарами,
дядя Фрэнк показал пару упражнений по окклюменции. Всё это после
долгого осмотра у госпожи Мелиссы, нашей целительницы. Каникулы
сами по себе короткие, так что за оставшиеся до отъезда несколько
дней в меня пытались впихнуть совершенно ненормальный объем
информации.
Хотя, если подумать, я несправедлив. Скорее всего, глава дала
указания только Фрэнку и Мелиссе, остальное – инициатива любимых
родственников. Очень уж они довольными ходили, наверное, леди меня
похвалила, ну и те на радостях… Почему думаю, что похвалила? Да
потому, что поселение маленькое и такие вещи не скрыть. Все на
виду.
Айла удивила, открылась с другой стороны. Я знал, что она
подмастерье Чар, но не понимал, что это значит на практике.
Оказалось, многое. Для наших занятий она выбрала обычный Люмос, и в
её исполнении примитивнейшее заклинание превращалось в нечто
многофункциональное. Свет может быть лучом, радугой, летящим над
плечом шаром, светящейся поверхностью, липкой жидкостью… Мы изучали
только уже известные модификации. Мама говорила, мастера сходу
изменяют известные заклинания, подстраивая их под конкретную
ситуацию, но она пока не достигла этого уровня.
Последствия интеллектуального марафона сказались утром второго
января, и в вагон я ввалился с мечтой об отдыхе. О, да, кто бы мне
позволил! Первую половину пути к нам постоянно забегали желавшие
пообщаться соседи. Сестры Патил с примкнувшей к ним Лавандой Браун;
фонтанировавший энергией Корнер, на каникулах побывавший в Дублине
и теперь рассказывавший всем, как там было здорово; Фрай Таулер,
поблагодаривший за рождественский подарок. Сначала заснуть не
получалось, а потом и желание пропало.
Пусть Шелби выглядел получше, на меня он смотрел с пониманием. И
с ненавистью – на Корнера, Бута и Голдштейна. Хотя насчет
Голдштейна он зря, потому что от того явно попахивало
возбуждающим.