Кстати, Мира, вернее Мирэлла, — это моя старшая сестра. Вот где настоящая красавица. От матери ей досталась идеальная фигурка с высокой грудью и осиной талией, а от отца — высокий рост и длинные светлые волосы. Глядя на нас двоих, невозможно сказать, что мы родные сестры. Единственное, что у нас общего, — это зеленые, слегка раскосые глаза.
Мирэлла поступила в академию два года назад. Но, судя по полным восторга письмам, обучение ее скоро окончится. Она, как многие девушки нашего времени, выбрала ускоренный курс – три года, и у тебя в кармане диплом, годный для ведения небольшого хозяйства и обучения детей на дому. Именно то, что нужно будущей жене и матери. А о большем Мира и не мечтает.
— Ноготочек, ты точно готова?
Это снова отец. Он заглядывает в мою комнату и придирчиво обводит ее взглядом. Рассматривает меня так, словно видит впервые. Его широкоплечая фигура почти полностью заслоняет дверной проем. А на мужественном, испещренном сетью мелких морщин лице отображается удивление:
— И когда ты успела вырасти?
В уголках его зеленых глаз блестят слезы. Но то слезы гордости. От осознания этого мое сердце ликует. Он впервые признал, что я взрослая. Сделал это вслух!
Сегодня на мне длинное платье с турнюром по последней моде, корсет, нижняя рубашка и украшенный драгоценными камнями жакет. И настоящие шелковые чулки. Дома я привыкла ходить в укороченных льняных платьях, а то и вовсе в широких брюках. В них гораздо удобнее собирать лекарственные травы. А еще — скакать верхом, лазать по деревьям и играть с деревенскими мальчишками в догонялки.
Но теперь эти забавы мне недоступны. С сегодняшнего дня я взрослая, практически женщина. Впереди у меня большое будущее, целый мир, который только предстоит изучить. Я редко покидала родное поместье, оттого поездка до Даркледжа представляется мне настоящим приключением.
— Разве же я выросла, отец? — спрашиваю, смеясь.
Бросаюсь к нему в распахнутые объятия, вдыхаю такой родной запах. Сколько себя помню, руки отца и его лекарская сутана всегда пахли так. Травами, свежестью и магией. Она имеет ни с чем не сравнимый, едва уловимый чутким носом запах прогретой солнцем земли. Наверное, это оттого, что Лейман Аспен предпочитает черпать силу именно из этого источника. Из земли.
Макушка моя не достает ему даже до подбородка. Своей широкой, но аристократичной ладонью с длинными пальцами отец гладит мое плечо, поджимает губы. Кажется, он готов разрыдаться, чего за ним отродясь не водилось.