– Точно?
– Абсолютно.
– Почему?
– Не знаю. Быть может, они еще не научились говорить?
– И после этого вы беспрепятственно покинули башню?
– Да. Проем, через который мы вошли, был все еще открыт.
– Ликвидаторов не было?
– Они приехали примерно через сорок минут после того, как мы вышли из башни.
– Вы рассказали им о том, что видели?
– Конечно. Но командир отряда ответил мне, что ему нет до этого никакого дела. Его задача – уничтожить башню. И все тут. В общем, я могу его понять… Да и вход в башню к тому времени уже закрылся.
– Почему?
– Вскоре после того, как мы с Портным вышли из башни, голый рип, которого охранял ефрейтор Стецук, стал вести себя… беспокойно. Все порывался встать и куда-то бежать. Мы попытались связать его, но он начал активно сопротивляться. Едва не выдавил глаз рядовому Дергачеву… А он ведь здоровый был… В смысле – мускулистый… В общем, нам пришлось его пристрелить.
– В голову?
– Да.
– Подействовало?
– Нет. Он вроде как и не заметил, что у него дыра в башке… Затих малость, только когда ефрейтор Стецук дал ему по голове кувалдой. Рип после этого упал и принялся землю пальцами скрести, как будто зарыться хотел… Смотреть противно было… Как в кино про живых мертвецов… Стецук предложил даже облить его бензином да, на фиг, сжечь. Чтобы, значит, не раздражал… Но минут через десять рип и сам перестал дергаться. Выпустил щупальца и сдулся, как девчонка. Одна оболочка осталась. И сразу после этого вход в башню закрылся. Так аккуратно, что ни щелки не осталось, ни вмятинки.
– Тела… Вернее, то, что от них осталось, вы сдали ликвидаторам?
– Да. Они сожгли их вместе с башней… Самое интересное, я думал, что когда башня рассыплется в прах, на ее месте воронка глубокая останется. Мы ведь метров на двадцать вниз спускались. А можно было и еще глубже. Так нет же, на месте башни осталась ровная площадка. Как будто она прямо на земле стояла.
– То есть в глазах ликвидаторов вы выглядели, так сказать, трепачами?
– Вроде того, – помявшись, согласился Макарычев.
– Ясно, – Безбородко закрыл лежавшую перед ним папку, аккуратно завязал тесемочки, отодвинул в сторону и, сложив руки перед собой, пристально, проникновенно так посмотрел на Макарычева. – Ну, так что мы теперь с вами делать будем, Сергей Николаевич?
– В каком смысле? – растерялся сержант, никак не ожидавший такого вопроса.