Он оказался импотентом. Ну хорошо, хорошо, если быть объективной – полуимпотентом. В его движениях, поцелуях, ощупывании моего тела сквозила торопливая брезгливость, как у человека, выносящего мусор в зловонном пакете. По крайней мере, мне так показалось. Я ощутила бедром слабую эрекцию. Он поспешил воспользоваться ею и после двух-трех фрикций пискнул и обмяк на мне белой, пастозной опарой. А я, раздавленная чужим унижением, чужим ненужным секретом, собственной жалостью, даже не смела пошевелиться. Он молча ушел в душ. Зашумела вода. Меня охватила тоска, как в ресторане: когда же это кончится? Зачем, скажите, он остался у меня? Вернувшись из душа, он включил ночник, расправил одеяло, заботливо укрыл меня, поправил подушку, лег и устроил голову на моем плече, словно переложил на него свои неудачи и мужскую несостоятельность. И в ту ночь, и во все последующие немногочисленные ночи после краткой сексуальной интерлюдии он спал на моей груди или на плече и жался сквозь сон к моему теплу, не выпуская из объятий до утра, словно только за тем и приходил.
Вскоре после возвращения мне повысили оклад. Я старалась не думать о причинах повышения. Встречая на работе Ишкова, по-прежнему стильного, немного высокомерного с подчиненными, я выдавливала улыбку. Он перестал заходить в мой кабинет, но его взгляд, который я ловила на себе, был мягкий и просящий. Изредка он звонил, мы договаривались о встрече. Несколько раз он ночевал у меня, пока родители были на даче.
Я ничего о нем не знала. Он не рассказывал. Может быть, у него не было детства и сбитых коленок, раскрашенных зеленкой. Возможно, он сразу появился на углу Шпалерной в рейбановских очках, льняном костюме, повязанный цветным шейным платком с кейсом под мышкой, и устремился на работу. А за неделю до моей поездки в Москву его перевели в Иркутск. Бросили, так сказать, в отстающий регион. Он сообщил мне о своем переводе между прочим, как об экскурсии по Золотому кольцу. Что я значила для него и значила ли вообще, осталось загадкой. Три месяца меня тяготила наша связь: я старалась не встречаться с ним в коридорах нашей фирмы, но если он звонил, мне просто недоставало сил отказаться от очередной встречи и бессонной ночи. А тогда мне вдруг показалось, что я теряю близкого человека, которому нужна. К кому он будет прижиматься по ночам в холодном Иркутске? Неделю я не находила себе места и даже позвонила ему перед отъездом.