– Буду через час.
Уютная комната гигантских размеров с вывешенными фотографиями Милены и ее клиентов, различных рас и возрастов, с индивидуальными прическами. Все фотографии висели на фиолетовой стене. Гамма цветов и изображений стилистического искусства успокоила детектива на мгновение, обездвижив его. Однако профессиональное любопытство и ответственность перед начатым делом взяли вверх.
Голод его не беспокоил, приняв в течение десяти минут душ и накинув вчерашнюю одежду, детектив вышел из квартиры, не разбудив спящую хозяйку.
Асфальтово-каменный город, пропитанный бесчисленностью легенд и историй, которые кто-то опишет в стихах, в биографии, в сюжетах фильмов, в газетных статьях или перескажет устно, в надежде на сохранение, до сих пор творил историю, конечно зная, что большую часть произошедшего местные жители заберут с собой в могилу. История пишется постоянно – с восходом солнца и с его заходом, порой ночная смена даже увлекательнее дневной.
То, что произошло этой ночью, повергло в шок всех сотрудников психиатрической больницы.
Пока детектив неспешными шагами шел по большому коридору «Ломпака», ему встречались кроме медсестер, с поникшими лицами, полицейские, опрашивающие практически всех к ряду.
«Дурной знак», – подумал про себя Алекс. У палаты Гарри Фитча толпились врачи, полицейские и медицинские эксперты. Щелканье фотоаппарата слышалось далеко до подступов к палате.
– Извините, сюда посторонним нельзя, – перегородил ему дорогу молодой полицейский в форме.
Детектив уже было потянулся за значком, как толстый лейтенант, стоящий на пороге палаты, окликнул полицейского:
– Сержант, пропустите его. Он частный детектив Алекс Фитцжеральд.
– Тот самый? – удивленно переспросил полицейский и протянул ему руку. Алекс крепко сжал ее и направился в палату.
– Что там, Митч? – обратился он лейтенанту, но, взглянув на кровать, все понял и без объяснений.
Обезглавленное тело Гарри Фитча покоилось на белоснежной скатерти. Маньяк повеселился на славу – кровь фонтаном была разбрызгана по постельному белью, по столу, стулу, по умывальнику. А ведь только вчера он проводил допрос в этой комнате. Холод и отвращение смешались внутри детектива, тошнота подступила к горлу, а запах крови еще больше усилил это чувство. Но он сдерживался. Опустив глаза в пол, ему бросилась лужа рвоты: