Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора - страница 95

Однако этот проект не был осуществлен, поскольку осенью 1853 г. Россия вступила в войну с Турцией, которая весной 1854 г. переросла в Восточную (Крымскую) войну. Поэтому к этому вопросу вернулись только после прекращения войны в 1856 г.

Когда в феврале 1855 г. в Зимнем дворце умер Николай I Александровский дворец начал постепенно запустевать, поскольку центр придворной жизни во время пребывания в Царском Селе Императорского двора переместился в Зубовский флигель Екатерининского дворца. В Александровском дворце продолжала жить императрица Александра Федоровна. Ремонты если и случались, то они носили, как правило, косметический или интерьерный характер.

А.Ф. Тютчева. 1862 г.

Так, в 1855 г. в правом флигеле дворца оборудовали квартиру (гостиная, столовая и спальня) для фрейлины трех императриц графини Е.Ф. Тизенгаузен, которая вскоре перешла на должность помощницы А.Ф. Тютчевой, воспитательницы младших детей Александра II.

22 июня 1856 г. архитектор Монигетти возобновил хлопоты по ремонту парадных залов, начатые им еще при Николае I. Он сообщил начальству, что все тот же «скульптор Бота» гарантирует исправление фальшивого мрамора в парадных залах за 1,5 месяца по цене в 1000 руб. сер., давая при этом годовую гарантию на свою работу. В рапорте Монигетти пишет, что в Круглом зале и двух смежных с ним парадных залах «имеются с давнего времени трещины». При этом восстановление первоначального колера фальшивого мрамора довольно сложно и неизбежно «поправленные места будут заметны». Поэтому архитектор предлагал изменить первоначальный облик зала, заполнив трещины «голубым составом, что будет изображать как бы жилки и придаст существующему белому мрамору вид каррарского 2 сорта».

Е.Ф. Тизенгаузен. Худ. И.Г. Григорьев. 1820-е гг.

Доводы Монигетти показались руководству убедительными, и 7 июля 1856 г. Александр II высочайше повелеть соизволил: «…допустить к исправлению фальшивого мрамора на стенах в трех комнатах Нового Царскосельского дворца». Скульптор Ботт свои обязательства выполнил в полном объеме, и в марте 1861 г. Монигетти докладывал руководству, что «означенный мрамор до сего времени хорошо сохранился».