Я опешила:
– За прогулки, что ли? Ему деньги некуда девать?
– Нет, с вами невозможно!.. – вскипел шеф, но тут же был прерван воспитанным Игорем:
– А я Катю понимаю. Не тот у нее характер, чтобы уезжать из страны. Не ужиться ей с немцами. Лучше без денег, да у себя. Так зачем же зря мучить человека? Лучше, как Катя, честно все ему сказать.
– Сказать – что? – уточнила я.
– Ну, что ему отказываешь. Что ничего не можешь поделать. Кстати, не ожидал от немца подобной романтичности. Он ведь не просто звал замуж, а делал предложение руки по всей форме.
В моих глазах засветились большие знаки вопроса, и Игорь поспешил уточнить:
– А еще жаловался, что ты похитила у него сердце. Красиво, да?
– Так все эти шляпы были сердцами! – громом поразило меня. – А я-то не могла ничего понять…
– Не могла? А отвечала очень разумно.
Я засмеялась. Ладно, чего уж там. Надеюсь, я не нанесла Кнуту ненароком смертельной обиды, а остальное меня не волновало. Не уеду же я в самом деле из страны? Особенно сейчас, когда у меня на руках столько билетов в Мариинку…
Балетные спектакли прошли прекрасно. Диана выступает у нас так редко, что пропустить ее выход, особенно в коронной «Жизели», было бы для меня трагедией. Ульяну я, естественно, тоже не пропускаю – тем более в «Бриллиантах».
А вот с оперой дела обстояли хуже. Мы рискнули посетить премьеру «Жизни за царя» (для меня привычнее – «Иван Сусанин»). Про подготовку этого спектакля радио и телевидение прожужжали все уши, и мы с Машей, разумеется, решили побаловать себя зрелищем «шедевра современной режиссерской мысли, не скованной обветшалыми канонами».
Мы простодушно не приобрели программку, поскольку либретто знали практически наизусть. Однако первая же картина поставила нас в тупик, ясно давая понять, что обветшалых канонов мы не дождемся. Мы узрели… мм… нечто. Мне оно больше всего напомнило картины Босха. Много мелких, не связанных между собой и довольно неприятных фрагментов – какие-то верстаки, покореженные фонарные столбы, торчащие из земли палки. Взор радовали лишь две вещи – большой гипсовый лось и колодец с огромнейшим журавлем, перерезающим всю сцену.
Я не сразу обнаружила, что среди этого разнообразия таятся мелкие фигурки певцов. А обнаружив, поняла, что либретто мне не помешало бы. Очень хотелось знать, где и в какую эпоху люди носят такие наряды. Если бы постановщиком был иностранец, я бы решила, что вижу его представление о русском народном стиле, однако со стороны нашего соотечественника подобное заподозрить трудно.