Девушка поскучнела и явно потеряла ко мне интерес.
– Я сегодня прилетел сюда, к вам, – повторил я, слабо надеясь, что она меня просто не поняла. Хотя говорили мы на одном языке.
Девушка закрыла глаза, вздохнула и отрешенно спросила:
– Ну и что?
Звучала медленная музыка, змеились спирали по стенам, неторопливо гасли, загорались, вновь гасли и вновь загорались разноцветные шары, и черноволосой девушке в длинном черном платье было, судя по всему, абсолютно все равно, откуда я здесь и зачем я здесь. У меня стало складываться впечатление, что я попал в какое-то заколдованное царство. И заколдовал его явно злой волшебник.
Черт побери, для чего я столько отшагал по этим камням?!
– Вам что, неинтересно?
Девушка, не открывая глаз, медленно помотала головой. Я видел, что ей действительно неинтересно.
– Но почему?
Я подался к ней, напряженно ожидая ответа.
– А вон те то и дело Землю поминают. Надоели…
Я резко повернулся, чуть не опрокинув свой бокал. В дальнем углу, в полумраке, сидели трое, почти касаясь друг друга головами. Они, кажется, разговаривали, потому что их губы шевелились, но тихая музыка все-таки заглушала слова.
Я встал, пробрался между столиков, остановился возле них и сказал, памятуя о простоте церемоний:
– Здравствуйте. Можно к вам присесть?
Нехорошее предчувствие появилось у меня еще на полпути к их столику, уж больно странен был вид этой троицы. Предчувствие меня не обмануло – с таким же успехом я мог обратиться к креслу или стене. Бормотание продолжалось в прежнем темпе.
– Они что, глухие? – громко спросил я у девушки, но та не открыла глаз и ничем не показала, что услышала мой вопрос.
Кто-то подсунул ей веретено, о которое она укололась?
Я подавил раздражение и еще раз осмотрел троицу.
Они были бородаты и длинноволосы, в темных бесформенных балахонах с прорезями для рук и головы. Вглядевшись получше, я обнаружил, что бормочут они с закрытыми глазами, причем каждый свое. Я попытался разобрать слова, но не смог. Больше всего это походило на однообразный шум отдаленного водопада. Тихий непрерывный шум.
Я довольно долго смотрел на их костлявые лица, наводившие на мысли о каких-нибудь схимниках, пока не понял, что готов хотя бы и с применением силы прекратить это бормотание. А поняв это, я поспешно засунул руки в карманы комбинезона и вернулся к девушке, которую мысленно окрестил Равнодушной.