– Про Багника я от бабушки слышала,
только думала, что это сказки.
– Да уж сказки. Не дай бог к этим
сказочникам в гости попасть…
– А почему гаевый дед называл меня
ведьмачкой?
– Лесовики, да и не только они,
очень к такому чувствительные. Они людей насквозь видят. Мы с тобой
только в лес зашли, а старому деду его девки гаёвки уже все
доложили: кто идет, куда и зачем. А ты, дурья башка, еще и бумажку
из кармана в траву выбросила, вот они и разозлились. И давай нас с
дороги сбивать, тропинки путать. Но я-то баба ушлая, не один год
уже по этому лесу хожу и всех тут знаю. А тебя, если бы одна пошла,
могли бы и до беды довести.
– А Вазила этот ваш кто? Тоже из
этих? Неужели и правда тот самый покровитель лошадей из детских
сказок?
– Ну тот или не тот, это уж я не
знаю. Но лошадей он действительно любит, а кроме того и машины
всякие. Если поломка какая в транспорте – все к нему. Вот только с
нашим миром он вообще почти не связан. Людей простых почти не
видит, те его тоже.
– Так поэтому он говорил, что в
деревне никто не живет? Пару домов да поп-пьяница?
– Да, он так деревню видит. Только
тех, у кого дар есть, остальных для него и не существует.
Так за разговорами не заметили, как
в деревню вернулись. Уже вечерело.
– Я схожу, посмотрю. Не открылся ли
сельсовет, – сказала Нина.
– Хорошо, а я пока ужин
приготовлю.
– Может, вам с ужином помочь?
– Не надо, Воструха поможет.
– Воструха? Это кто?
– Да не важно, – отмахнулась Марыся,
– потом расскажу. Она открыла калитку и скрылась за забором.
Девушка немного постояла на улице и,
оглядываясь по сторонам, попыталась сориентироваться, куда ей идти.
Потом вспомнила о своем телефоне, оставленном в доме на зарядке, и
решила прихватить его с собой, заодно проверить входящие сообщения.
Двери дома были открыты, Марыси нигде не видно. Нина заглянула на
кухню, увидела в полу открытый люк погреба, решила, что женщина там
и не стала ее окликать. На пару секунд остановилась возле двери,
из-за которой днем доносилось пение. Прислушалась, тихо.
Нина зашла к себе, сунула в карман
куртки телефон, кинула взгляд в большое зеркало: белые кроссовки,
узкие черные брюки, джинсовая куртка до середины бедра, подбитая
изнутри белым искусственным мехом. Пригладила рукой растрепавшиеся
волосы, посмотрела в свои голубые глаза. «Сегодня ты узнала, что ты
ведьма. И как тебе теперь? Что-нибудь изменилось? Появилась ли в
глазах неестественная глубина? Может клыки? Нет? Всё как обычно,
всё, как всегда. Надо попробовать воспламенить что-нибудь взглядом.
Ну или хотя бы передвинуть. Так, что тут у нас... Вот какие-то
кроссворды на столе». Девушка пристально вгляделась в газету,
представляя, как начинают чернеть и сворачиваться края тонкой
бумаги, как потихоньку дымит чернота, появляется оранжевый огонек.
Девушка изо всех сил напрягала зрение и волю. Но газета лежала на
своем месте, как ни в чем не бывало и на усилия девушки никак не
реагировала. Нина разочарованно выдохнула. Ну что ж, Москва тоже не
сразу строилась.