«Хотя кто его знает? – подумал Кононов, исподлобья рассматривая широкоскулое лицо майора или там полковника дона Корлеоне. – С добрыми усталыми глазами, – мысленно усмехнулся он. – Как в книжках. А что, собственно, мне терять?…»
– Мы не ошиблись, Андрей Николаевич, – повторил майор-полковник, уже не налегая голосом на местоимение. – У нас есть для вас работа.
– Работа… – растерянным эхом отозвался Кононов, от неожиданности путаясь в собственных мыслях.
Сулимов вдруг улыбнулся – его итальянские глаза-маслины заблестели, – поднял палец и произнес с характерным акцентом, копируя товарища Саахова из нетленной «Кавказской пленницы»:
– Одно маленькое, но очень ответственное поручение.
От этой его неожиданной, чуть ли не детской выходки Кононов невольно расслабился и уже вполне нормальным голосом предложил:
– Вы бы хоть документы какие-то показали… Ну, удостоверение, что ли…
Сулимов вновь заулыбался:
– Покажем, все покажем, Андрей Николаевич. И расскажем. Давайте поедем к нам и побеседуем более обстоятельно. Допивайте свое пиво – и вперед!
«Пролетариям нечего терять, кроме своих цепей, – мысленно повторил выпускник истфака Кононов слова одного из творцов самой революционной теории. – Не знаю, что приобрету, может – только геморрой, но ничего не потеряю – это точно…»
– Как вы представляете себе время, Андрей Николаевич?
Вопрос дона Корлеоне показался Кононову не то чтобы странным, а просто заданным как бы ни к селу ни к городу. Кононов сидел за большим двухтумбовым столом в просторном помещении со светящимися квадратными плафонами на потолке. Его ладонь приятно холодил высокий бокал с минеральной водой. Сулимов, расстегнув пиджак, устроился за таким же столом у противоположной стены. Композицию завершал третий стол, напротив массивной, как в бункере, входной двери. За ним расположился коллега Сулимова. Был он худощав и лысоват, явно предпенсионного возраста, и фамилию носил на удивление простую и очень распространенную: Иванов. Больше в этом помещении без окон никого не было. У стен стояли заурядные канцелярские шкафы со стеклянными дверцами – их полки пестрели разноцветными папками-накопителями. А на столе Иванова (который на самом деле мог быть и Петровым, и Сидоровым), рядом с телефоном, возвышался большой плоский дисплей компьютера.