— Михаил подойдет, — усмехнулась
тогда Матильда и пригласила меня в свой будуар. — Юноша еще не
заматерел и сохранил некоторое изящество фигуры.
Так я был облачен в длинное алое
пальто, белокурый парик длинных волос и щегольскую шляпку, что
закрывала лицо удачным образом. Когда Матильда завершила мое
преображение в ее копию и явила меня тайному советнику, даже Корф
не смог удержаться от хохота.
— Господа, я хочу побыстрее
закончить это травести-шоу, — сказал я и подхватил сумку со своей
одеждой. — Скажите, по какому маршруту мне колесить?
— Поедешь в Лебяжье, но сперва
хорошенько покатаешься по центру, — ответила Матильда, протянула
мне массивную связку ключей и снова прыснула. — Развлекайся,
Михильда. Господи, давно я не получала такого удовольствия от
маскарадов. Ты только над походкой поработай, но лучше и вовсе из
автомобиля не вылезай.
— И на каком мне кататься?
— На том, что ассоциируют со мной,
конечно же.
Я нервно проглотил слюну, вспомнив
черного готического монстра, которого баронесса отчего-то
продолжала называть автомобилем. Тяжеленный, мощный… Я таким
толком-то и не управлял, если не считать одного раза, когда
Матильда разрешила немного покататься. Теперь, после реставрации,
он казался еще более грозным.
Что ж, я нынче открыт всему новому.
Да и игривое бесшабашное настроение словно передалось вместе с
образом баронессы. Разберемся. Или выкрутимся - как пойдет.
— Л-ладно…
Попрощавшись и вдоволь наобнимавшись
с баронессой, я вышел через задний ход во дворик, сел в эффектный
“Wittenberg Auto” - кожаное кресло скрипнуло под моей задницей, а
лакированная деревянная панель призывно блестела в свете дворовых
фонарей.
— Вот мы и встретились, Витя, —
сказал я и нежно погладил рычаг переключения передач в виде черепа.
— Буду звать тебя Витей. Не против?
Тачка не ответила. И лишь когда я
завел мотор, я понял, что доверие этого зверя еще нужно заслужить.
Витя рокотал, нетерпеливо рычал на каждом светофоре, словно
привыкший к быстрому бегу конь, которого заставляли гарцевать на
месте. Только этот товарищ с хищной мордой был куда опаснее. Я
вцепился в руль и осторожно катил по улицам центрального Петрополя,
приноравливаясь к управлению.
— Молодец, молодец, мой хороший, —
приговаривал я каждый раз, когда маневры получались удачно. Не
знаю, откуда взялась эта привычка, но у иной техники словно
чувствовалась душа. У Вити она точно была. Вместе с непростым
характером.