Тогда она смутно понимала природу своего волнения, хоть и знала почти все об отношениях мужчины и женщины. Она была ребенком и в отличие от некоторых своих сверстниц не мечтала даже о поцелуях. Хватило и того, что на обратном пути он держал ее за руку.
Наверное, даже такой опытный распутник, каким был Максим, не позволил себе скоромных мыслей о двенадцатилетней девочке, дочери своих приятелей.
Но в ней уже просыпалась женщина, и никуда было не деться от этой наивной сексуальности, от страсти, ревности и безнадежной девичьей влюбленности.
В ресторане она сидела у него на коленях, чувствовала небрежно положенную руку у себя на талии, держалась за его плечо – и запомнила эти ощущения навсегда.
И еще запомнила один взгляд – совсем не отеческий, оценивающий, похотливый.
– Хватит уже таскаться за Максимом! – прикрикнула на нее мать спустя пару дней. – Ты ставишь человека в неудобное положение!
Но как можно было отказаться?..
Ни моря, ни озера не было. Загорали на холме, в кустах шиповника, под соснами.
Солнце его припекло, и только по линии шортов виднелась светлая полоска, и он был такой ухоженный, стройный, а на его длинных пальцах поблескивали старинные кольца… Саша дурела от собственной наготы, от тела, открытого ветру и его взглядам, и ей очень хотелось провести ладонью по его животу…
Вскоре у него появилась женщина.
Саша увидела их на улице вечером. Они целовались, и его рука была у нее на груди. Саша вернулась в лобби и заплакала. Максим нашел ее, отвел в номер, где не было родителей – те ужинали с друзьями.
Он усадил ее на колени, вытер слезы, погладил по голове.
– Сначала тебе надо вырасти, – сказал он и поцеловал ее в щеку и в уголок губ.
Саша не ошибалась – что-то между ними было, и Максим это понимал, но, к счастью, не мог перейти границу.
Он ушел к своей женщине, а Саша сняла платье и долго рассматривала в зеркале свою уже не детскую, но еще и не женственную фигуру.
Девочки всегда влюбляются во взрослых мужчин. Но и взрослые мужчины влюбляются в маленьких девочек.
Но это не та любовь, которая ведет к нарушению Уголовного кодекса.
Это любовь без прикосновений, без надежд, хотя от нее точно так же кружится голова. Это Воображариум – тайный мир фантазий, где нет ни возраста, ни границ, ни преступлений.
Мой знакомый грузин, Давид, о чьем роде занятий лучше не вспоминать (теперь, конечно, он уважаемый деловой человек), рассказал мне одну историю. Разумеется, извращенную – я такие всегда любила.