Таким человеком стал Семен Зорич, не то серб, не то цыган, а скорее всего, помесь, георгиевский кавалер и геройский кавалерист, неописуемый удалец и грубиян. Впрочем, последнее императрице еще предстояло выяснить.
Впрочем, некоторые историки стремятся свести до нуля роль Потемкина в возвышении Зорича и представить дело так, будто он сам по себе привлек внимание императрицы. Якобы был у него приятель – гоф-фурьер Царского Села, Зорич прибыл к нему в гости, напился, вышел в дворцовый сад и сел на скамью под липой. Да и заснул, привольно раскинувшись. Тут и обнаружила его Екатерина, которая совершенно случайно вышла в сад именно в это время. Угадайте с трех раз, куда именно посмотрела Екатерина прежде всего… Нет, на красивое лицо Зорича был направлен второй взгляд, а вот первый… Ну и участь нашего героя была решена!
Кстати, о том, куда направляет свой первый взгляд императрица при встрече с любой персоною мужеска полу, были осведомлены все. Кто хотел, над этим хихикал. Кто хотел – презирал. Кто хотел – извинял сию слабость, которая как бы подтверждала, что Екатерина – всего лишь женщина…
Но вернемся к Зоричу. Стоило Екатерине только взглянуть на него, спящего ли, бодрствующего, не суть важно, как Завадовский получил полугодовой отпуск, ну а графиня Брюс – категорический приказ проверить «деловые качества» нового персонажа.
Прасковья поджала губы. Не то чтобы Зорич ей не понравился – мужчина он и в самом деле был привлекательный, а бурная боевая биография только добавляла ему очарования (да-да, во все века кричали женщины «ура!» и в воздух чепчики бросали при виде бравого вояки!), – однако Прасковью печалило, что звезда нового фаворита должна взойти как бы без ее участия. То есть она в данной ситуации просто-напросто приравнивалась к лейб-медику Роджерсону и должна была всего лишь констатировать мужские достоинства Зорича. Даже на беглый взгляд они обещали быть выдающимися, однако Прасковья почти желала, чтобы Зорич оплошал в постели.
И когда ожидания сии не сбылись, а напротив – проверка завершилась полным и сокрушительным оргазмом, графиня Брюс, едва переводя дух, уныло подумала, что этот охальник придется Като по вкусу…
Так и вышло.
И все-таки Прасковья слишком хорошо знала мужчин, чтобы сокрушаться чрезмерно. Она видела, что Зорич преисполнен не только величайшего себялюбия, но также не позволит никому управлять собою. Прежде всего – своему протежеру Потемкину. И Прасковья стала с нетерпением ждать развития событий, почти не сомневаясь, что в очередной раз окажется Кассандрой, пифией, сивиллой… как уже не раз бывало прежде.