– А тебе уже можно выходить на улицу? – спросил я не своим, каким-то поскрипывающим голосом.
– Можно, – бодро сказала она. – Нам только поставили одно-единственное условие.
– Какое? – скрипнул я.
– Мы должны взять с собой Лизку.
Странные же у меня родители. Отпускать трехлетнего ребенка с психичкой, которая права-то получила всего-то как два месяца.
Я преспокойно, даже чувствуя себя посвежевшим, выбрался из своего убежища и, вытираясь полотенцем, как после душа, подошел к телефону. Набрал Старковых и все тем же хлюпающим голосом посетовал на свой насморк и начал объяснять им, чтобы одевались и ждали нас у своего подъезда. Стою, говорю, ковыряюсь в кудряшках провода и между делом рассматриваю себя в зеркале. Просто не я, а какое-то недоразумение. Глаза припухшие, ресницы слиплись и чешутся, нос блестит, вокруг губ красная кайма и вообще весь какой-то розовый, как новорожденный.
Сзади подошла Сима и, чуть наклоняя голову, стала надо мной шумно расчесывать щеткой светло-рыжие, крашеные конечно, волосы. Водит, знаете, с таким сухим электрическим потрескиванием, быстро, быстро, щетка застревает, а она ее еще сильнее вниз дергает. И как ей не больно?
– Ну что, герой, наплакался?
– Еще бы. А ты себя хорошо чувствуешь? – говорю я ей застенчиво и примирительно. – Уже выздоровела?
– Я миллион лет как выздоровела, – любуясь на себя в зеркало. – Собирайся давай. Я пойду Лизкой займусь.
– О’кей! – говорю этим своим странным голосом и взмываю в свою комнату.
Через три минуты я стоял внизу уже приготовленный.
– Сима, отвечаешь головой, – говорит мама, грозя пальцем из комнаты.
– За машину?
– За Лизку, твою мать!
– Да сучу я, сучу. Буду следить за ней пуще, чем родная мамочка.
От слишком долгого сидения в теплом затхлом доме на сыроватом зимнем воздухе, попахивающем болотом, я почувствовал слабость, холод в ногах и легкое головокружение.
Сима, бойко подпрыгивая на заднице, устроилась за широким рулем неуклюжей папиной бледно-голубоватой «Волги», такой же как из фильма «Берегись автомобиля», вдребезги захлопнула дверь – именно вдребезги, потому что я испугался, что стекло вылетело, – и повернула ключ зажигания. Автомобиль, хрипло покашливая, дважды дернулся вперед и встал как вкопанный.
– Полегче на поворотах, детка! – говорю.
Сима посмотрела на меня со жгучим остервенением. Только с третьей попытки наш голубой с хромированными выпуклыми деталями седан покатил вперед.