Особенно ей полюбилось местечко у одного красивого дома. Там было спокойно, почти безлюдно… Но надолго обосноваться там Оле не удалось…
Через некоторое время из подворотни появился хмурый старик в потертой женской дубленке и, шамкая, заявил Оле, что это не ее территория и что она должна убираться отсюда.
– Через час проверю – и чтоб духу твоего тут не было, дрянь такая! – брюзгливо заключил старикашка и ушел.
Вернулся он раньше и, увидев Олю на том же месте, разразился бранной тирадой, большей частью состоявшей из непечатных слов, поэтому смысла ее Оля не поняла. Она завороженно смотрела старику в рот, в котором торчал один-единственный золотой зуб, и силилась понять, о чем тот кричит.
– Ты тоже злой, – наконец догадалась Оля. – Так нельзя… Почему люди злые?..
На что старик вцепился ей в волосы и потащил куда-то в переулок. Было больно, Оля попыталась вырваться… И наконец ей это, кажется, удалось: поправляя на голове вязаную шапку, Оля вдруг обнаружила, что старика поблизости уже нет. Зато у края тротуара стояла большая красивая машина и человек в ней через распахнутую переднюю дверь протягивал Оле руку, словно звал с собой.
Это было удивительно, поскольку Оля уже поняла: мир, в котором существует она, никогда не пересекается с миром других людей – особенно тех, которые ездят в таких красивых блестящих автомобилях.
Она долго смотрела на протянутую руку, а потом решилась и шагнула вперед. Ее замерзшие, грязные пальцы с обломанными ногтями легли в ладонь незнакомца.
Поступку его Оля не удивилась, потому что тут же решила для себя, что человек этот, судя по всему, не злой и просто хочет ей помочь.
Она осторожно залезла в салон, где было тепло и тихо играла музыка.
Машина тут же тронулась с места.
По дороге человек пытался расспросить ее, как ее зовут и откуда она.
Но она уже не помнила ни своего настоящего имени, ни где жила когда-то. Да разве это имело какое-то значение?.. Олю теперь уже мало что волновало.
Она грызла прядь своих спутанных волос и со спокойным любопытством глазела на незнакомца.
Что было дальше – тоже не задержалось в ее памяти. Кажется, ночевать на улице ей больше не пришлось. Да, именно так, потому что ни холода, ни голода она больше не испытывала…
Иногда какие-то смутные образы мелькали в ее голове, но ни за один из них она не могла зацепиться. Старалась, но не могла.