Цена короны - страница 18

Шрифт
Интервал


Кляп у Бо-Жаира вынули, и он кричал на гурхов, пытаясь отогнать. Мысль, что его плотью подкрепят силы гнусные стервятники, вызывала у шепелявого отвращение. Хотя, казалось бы, теперь-то уж какая разница…

Гурхи не улетали. Порой переступали на несколько шагов, волоча по земле широкие кожистые крылья, – и вновь терпеливо ждали.

Позже, когда безжалостное светило поднялось в зенит, и обожженная кожа Бо-Жаира покрылась волдырями, лопающимися и причиняющими нестерпимые муки, он уже сам стал призывать стервятников: не ждите же, налетайте, пустите в ход свои усеянные мелкими острыми зубами клювы, – и пусть всё хотя бы так, но закончится.

Призывы умирающего пропали втуне, на живых гурхи никогда не нападали.

А потом – спустя века, спустя тысячелетия, наполненные безумной болью, – солнце начало клониться к закату, и Бо-Жаир пришел в ужас. Неужели этот день так и не прикончит его, и предстоит мучительная ночь в ожидании новой пытки беспощадным солнцем?

Он мечтал потерять сознание, провалиться в благодатную тьму беспамятства и умереть, не приходя в себя. Пустые мечты… Он бредил, он уже не мог различить реальность от видений, порожденных закипающим на солнце мозгом, но все же оставался в сознании. И каждой клеткой своего существа ощущал дикую боль.

…Громкое хлопанье крыльев заставило Бо-Жаира с трудом разлепить веки, склеившиеся от гноя. Гурхи-стервятники улетели, словно отчаявшись дождаться, когда же умрет живучий страдалец.

Смеркалось, и смеркалось как-то странно. Солнце уже исчезло, но тьма наползала отчего-то не с запада, а с севера. Непроглядная, клубящаяся темнота приближалась сплошной стеной, как порой приближается в поле утренний туман. И это была не просто тьма, которая, как известно, всего лишь отсутствие света. К месту казни пришла не ночь. Пришло нечто иное.

Глупо умирающему бояться чего-либо или кого-либо. Но Бо-Жаир испугался. Казалось, что во тьме таится нечто настолько страшное, гнусное, мерзкое, что встреча с этим окажется куда хуже казни на колу. Кол, в конце концов, убивал только тело…

Шепелявый бандит никогда не усердствовал в вере, но все-таки надеялся, что его душа не умрет вместе со своей истерзанной оболочкой… Больше Бо-Жаиру надеяться было не на что.

А подступившая тьма – непонятно как, но он чувствовал это совершенно точно – грозила пожрать именно душу.