Он снова посмотрел на заострившиеся черты бледного лица и
вздохнул. Надо ж было так довести мальчишку. Сколько ему? Кажется,
двадцать один?
Туристический коврик вышел немного косеньким и словно поюзанным,
но Андрей не огорчился, а повторил операцию еще раз, после чего
уложил Снейпа, который уже скорчился с Гарри в обнимку — видимо,
тоже инстинктивно тянулся к теплу, на двойной коврик, снова прикрыл
дохой и поправил брезентовый экран. И пару чурочек перед ними
воткнул — теперь к костру не подкатятся. А то мало ли…
А потом взял в руку уже весьма грязный розовый зонтик
(покрасить, что ли?), и след его на поляне простыл, а аппарационную
воронку заметить было некому. Колдовать палочкой Снейпа он опасался
— мало ли, если детские палочки отслеживаются, могут и его.
В дом он едва не ворвался и учинил в нем настоящий обыск. И таки
нашел еще какие-то печеньки — самое то мелкому зубки почесать. И
рот заткнуть, ага. Хотя вот же, все есть — крупа, молоко… странное
молоко только, голубоватое и тара больно затейливая. Зелий, увы, не
было никаких. Зато кроме чая нашлась — о чудо! — пригоршня кофейных
зерен в самой обычной банке. Андрей улыбнулся — это была Хагридова
пригоршня… Не-эт, полувеликан, конечно, демаскирующая фигура, но
плюсы налицо. По крайней мере, пока что.
Упихав все найденное в какой-то небольшой мешок, который он
давеча повесил у входа, Андрей уже совершенно уверенно аппарировал
туда, где оставил своих спасенных.
* * *
Гарри проснулся в странном и совсем незнакомом месте. Было
тепло, но очень неуютно. Он завозился, сел, начал оглядываться, и
ему стало страшно. Мама не отзывалась, а папу он звать не привык.
Хотелось заплакать, но страшно было больше… Вдруг придет кто-то,
как вот совсем недавно?
Мужчина, который одной рукой обнимал его, крепко спал. Гарри
провел ладошкой по его лицу. Не то чтобы он понимал, что к чему, но
это был единственный живой человек рядом, и, кажется, это он
укрывал Гарри этой теплой штукой. И вообще был теплым. Но твердым…
Хотя нет, вот тут ничего. Гарри приткнулся к животу и сердито
закряхтел: кричать он не мог — голоса не было, горлышко болело и
хотелось пить.
Питье всегда давали взрослые, чаще всего мама. Ну чего он
спит-то? Гарри похлопал рукой по груди мужчины, и тот тяжело
вздохнул. Гарри попытался его растолкать — но бесчувственный
человек больше никак не реагировал, так что в конце концов малыш
устал дергаться и, кажется, смирился со своей участью, тихо
пристроился рядом, а когда потянул ветерок, подлез под теплую руку
и горько всхлипнул, в последний раз позвав мать.