Капитан не очень и удивился, видно, ждал от Сэма порядочного подвоха. А вот Линде от потрясения остолбенел и после выругался, какого разэтакого Сэм морочил ему голову и заставлял ломать язык, если так здорово чешет на немецком. Потом, правда, заулыбался, протянул заветную фляжку. Сэм не будь дурак, не побрезговал, когда-то еще нальют, да и нальют вообще? Оказался препоганейший коньяк скипидарного вкуса.
– Мы не расстаемся, – сказал ему вдруг Хартенштейн и невесело усмехнулся. – Похоже, мы с вами здесь надолго, – и вышел прочь.
Сэм оделся, даже без посторонней помощи, Линде передал его из рук в руки блондинистому матросу, тоже облаченному во все теплое, развел руками:
– Уж простите, сопровождать не могу. У меня тут дела. Когда увидимся, еще непременно выпьем, – и похлопал себя по карману с фляжкой.
«Да ни за что! – подумал и чертыхнулся от души Сэм. – Чтоб эту отраву еще раз! Уж лучше пусть Эрнст достанет чистого спирта, иначе не видать ему компании как своих ушей».
Он вышел на мостик и немедленно зажмурил глаза. Не потому, что солнце, как раз в воздухе висела плотная туманная дымка. Но голый снег вокруг, ледяные немыслимо гигантские глыбы, словно в обители циклопов, ослепительно белые, без грязи и копоти. Он столько дней при скудном электрическом освещении, когда и побриться толком нельзя, а тут простор и день. Из-под ресниц немедленно потекли слезы, Сэм припомнил, как читал о куриной слепоте, и закрыл лицо руками.
– Возьмите, – раздался знакомый голос над его ухом.
Кажется, это капитан что-то протянул ему на ладони. Сэм приоткрыл один глаз, дабы рассмотреть предмет, и когда уже взял, понял – обычные очень темные очки, какие носят слепые шарманщики, только и разницы, что с большими мотоциклетными стеклами, их еще именуют для насмешки консервами. Настоящий полярный инвентарь. Сразу ему сделалось легче, и он смог смотреть.
Порта никакого не было. Вообще. И ничего не было. В смысле человеческого присутствия. То есть люди-то вокруг него как раз наличествовали во множестве, суетились и трудолюбиво сновали туда-сюда, словно муравьи. Но – только поблизости от лодки на самом берегу, и ясно делалось, что присутствие это их временное, будто капитан Кук высадился на необитаемый остров, и тот остров сам по себе, и Кук сам по себе, а вовсе не зашел к кому-то в гости. Пейзаж был совсем уж странный. Неземной пейзаж, разве только для дикого Севера. Правда, такого севера Сэм никогда не видел, даже в кино. Первобытная, буйная нетронутость, монументальная чрезмерность форм, лишний случался здесь человек, и его железная лодчонка тоже лишняя. Это явно была какая-то земля, а не просто льдины и айсберги, бескрайняя ледяная пустыня, и что им здесь? Нет тут ничего, и ума не надо, чтобы это понять.