— Таня, — одернула подругу Юля.
— Что я такого сказала? — невинным голосом поинтересовалась Татьяна.
Несмотря на внешнюю холодность, внутри Серебряковой горел самый настоящий пожар ненависти. Нестерпимо захотелось сделать больно этой искусственной кукле. Да на ней же нет ни одного кусочка плоти, над которым не поработал бы пластический хирург! Татьяна буквально пропитана вся силиконом и ботексом! Физическая боль врага — хорошо, боль моральная — еще лучше! Милану просто довели до ручки, но слепо кидаться в драку она не станет. Нет. Она сделает гораздо умнее.
— Громкие речи для бывшей любовницы, — ровным тоном прокомментировала она. — Если ты хотела помочь Михаилу забыть меня, то отвратительно выполнила свою работу. Кстати говоря, я не сама сюда приехала. Миша меня буквально выкрал, особо не интересуясь моим мнением на этот счет. Ну, ты же знаешь, какой он!
Татьяна зло сверкнула глазами, а Юля начала нервно переминаться с ноги на ногу. Серебрякова молча улыбалась, прекрасно понимая, что женщины вряд ли поняли всю серьезность слов о похищении.
— И где ты остановилась? — пытаясь разрядить обстановку, спросила Юля.
— У Михаила в особняке, — с наслаждением ответила Лана, наблюдая, как багровеет лицо Тани. — Даже телохранителя ко мне приставил. Наверное, боится, что я сбегу!
Юля хихикнула, посчитав, что Милана шутит. Наивная!
— Не может этого быть, — зло прошипела Татьяна, — Миша никогда бы тебя не простил! Он никогда не делится своим с другими!
Так, а вот это интересно! Откуда эта мымра знает такие подробности? Серебрякова прищурила глаза, оглядывая соперницу новым взглядом. Могла ли эта кукла поспособствовать тому, чтобы Михаил узнал о лжи Миланы? Лана была совершенно точно уверенна, что Коваль не стал бы с ней делиться наболевшим. Для него Татьяна была всего лишь способом забыть ее — Лану.
— Можешь позвонить и задать интересующий вопрос ему, — нагло усмехнулась Серебрякова, продолжая играть на нервах Тани, — только учти, Миша очень не любит, когда бывшие любовницы названивают ему. Это его раздражает.
И Таня, и Лана прекрасно знали, что злить Коваля себе дороже. Они могли цапаться между собой, но чувство самосохранения не позволило бы им обеим выходить за установленные рамки. Именно Михаил был тем, кто устанавливает правила игры.