– Да лучше руки на себя наложу! – отрезала дочь. – Утоплюсь на Неве-реке, чем пойду за сего татарина!
– Я… в монастырь… уйду! – рыдая, выдавила младшая.
Князю, должно, неловко стало перед сватами.
– Это они по обычаю ревут и противятся, – оправдался. – Не обращайте внимания.
Ивашка сразу же глаз положил на младшую – мила, кротка и хороша, к такой можно и самому посвататься. Только зареванная, с носом алым, да ведь высохнут слезы девичьи…
Смотрит на княжну, вроде бы оценивает, коли Тренка поручил его глазами быть, а она очи свои красные, заплаканные потупила, однако нет-нет, да и вскинет их на капитана. И тем самым будто говорит: «Спаси меня!»
– Не станем жить по вашим старым нравам! – между тем заявила старшая. – Замуж пойдем за того, за кого захотим!
– Не сметь мне перечить! – прикрикнул Друцкий. – Эко избаловались на ассамблеях!
Капитан же еще поиграл с младшей в переглядки, и стало ему жаль несчастную княжну.
– Ну, пусть идут себе, – сказал. – А мы совет будем держать.
Невесты поспешно удалились, Ивашка встал и говорит:
– Пошли, Яков Вилимович. Нам тут делать нечего.
– Как так? – подскочил Друцкий.
– Ни одна не подходит нашему жениху.
– Как не подходит? – Князь испугался и возмутился одновременно. – Чем же мои дочери не вышли?
А Брюс к Ивашке оборотился, глянул пытливо и на правах старшего отвечает Даниле:
– Коли Иван Арсентьевич сказал, знать сие верно.
– Кто ему такую честь оказал – судить, подходит ли, нет ли?
– У него глаз на невест вострый. – Брюсу хотелось поскорее уйти из дома Друцкого. – Не обессудь уж, князь. Мы сие дело делаем по заповеди государя, ныне покойного. Гляди не проболтайся, что сватать приходили! Сие есть тайна государева. Я ведь люто спрошу, ежели хоть словом обмолвишься.
Едва они сели в Брюсову карету, как капитан спросил:
– Почему ты, Яков Вилимович, не сказал про золото?
– Про какое золото? – попробовал увернуться граф.
– Что на Индигирке и прочих тех реках есть. Данила Друцкий зря говорить не станет. Алчный он и от этого готов дочь отдать невесть кому. Знать, не брешет. Говори сразу, а то я, когда пойду на Индигирку, все сам выведаю.
– У тебя и впрямь глаз вострый, – с сожалением похвалил Брюс. – Не зря Петр Алексеевич на тебя указал… Тренка говорил, добывают они разь – так золото у них называется. Но цены ему не знают и меняют пуд золота на пуд чая, либо на три пуда риса, либо на пять фунтов рисовой бумаги. Обманывают их китайцы…