Глава седьмая
Родина слышит, Родина знает,
Кто идти с войною замышляет
Прошумел петардами, фейерверками и игрой в снежки Новый год. Европейская часть человечества вернулась к общественно полезному труду с пробудившимися после отдыха силами и обострившимися от релаксации идеями. В России ситуация была не столь радужной. Затяжные каникулы продолжались. Офисы пустовали. Народонаселение никак не могло выскочить на свет Божий из сумерек похмелья и безделья. И вот уже вроде бы и на службу пора, и дела неотложные скребутся на душе, а все не получается ими заняться – застолья и прочие радости жизни влекут нескончаемым винно-водочным потоком. В этот критический момент многие сказали себе: сейчас старый Новый год, а потом ни-ни. До самого двадцать третьего февраля! Важно поставить барьер, проявить волю, и тогда, кажется, жизнь наладится, точно старый телевизор, по которому ударили кулаком. Но даже если есть воля, то никто пока не отменял соблазны. И соблазны, увы, свирепствовали на каждом шагу!
И вот наступила пятница, тринадцатое – дэдлайн. Хотя, конечно, как запасной аэродром впереди еще маячили суббота и воскресенье. Полковника Шишакова вызвали с утра туда, куда являться не хотелось ни в какое время суток, ни в какой день недели и ни в какой месяц. И самое главное, что поход туда ставил под угрозу гораздо более важный вечерний поход в баню, где с друзьями можно не только повеселиться напоследок, но и решить насущные личные дела по рейдерству и крышеванию – стандартному джентльменскому набору рыцаря плаща и шпаги.
Действительность оказалась не столь суровой, но все равно крайне неприятной.
Шишаков вошел в кабинет и расположился в кресле на почтительном расстоянии. Не из трусости и подобострастия, а из предосторожности… Сам он не мог почувствовать дальнобойность своего запаха, но понимал – разить от него должно прилично. Так что лучше сидеть и молчать. И кивать, конечно. На его счастье, тот, кто собирался отнять у него радость досуга, оказался простужен. Надушенные салфетки постоянно сменялись у его носа и ароматизировали столь сильно, что даже Шишаков захотел чихнуть, но сдержался, чтобы не пропустить ни слова.
– Наверное, вы, полковник, в курсе несчастий, которые обрушились на нас в ноябре?
Шишаков многозначительно кивнул, но ему самому показалось, что икнул.