– Непременно, Мария Юрьевна, обязательно.
Секретарша Мила сладко улыбалась, разглядывая Марию. Мария Сергеева отличалась миниатюрным пропорциональным сложением, сияющими темно-зелеными глазами и пышной копной светло-рыжих волос. С точки зрения Милы, тоненькая, изящная и породистая Мария Юрьевна отличалась совершенно невыносимым характером. Обостренное чувство справедливости Сергеевой не давало расслабиться ни одному сотруднику ее салона. Она постоянно резала правду-матку, какой бы суровой эта правда ни была, нисколько не заботясь о душевном состоянии подчиненного. С другой стороны, Мария не выносила лжи, фальши и излишних фантазий своего штата на любую тему, касающуюся работы.
Мила не сомневалась в своей начальнице. И, конечно, ответ придет, не сегодня – завтра. А главное, существует вероятность того, что и Милу возьмут на Лазурный Берег. Эта возможность подстегивала Милу, и она, как могла, старалась угодить Сергеевой.
Мария надела белую короткую курточку, подхватила крошечный портфельчик и умчалась. Сергеева торопилась к Тоне. Два-три раза в неделю они собирались на кухне у Александровой и обсуждали мировые проблемы и свои личные новости. Неделю назад Машка поскользнулась и упала, при этом она сильно ушибла коленку. Нога побаливала до сих пор, но Сергеева все равно неслась с крейсерской скоростью по пригорку, разделяющему их с Тоней дома, вниз. Машка жила по строгому расписанию. Каждый день и час был расписан и подчинен дисциплине. Поэтому терять время на неторопливый и размеренный шаг она не собиралась.
Мария шагнула в чистенький подъезд, бодро прошла несколько шагов и замерла. В тени на грязном кафельном полу лежал человек. Ее одноклассник Гришка. И лежал он как-то слишком неподвижно.
Умер, что ли? Ужас-то какой! И не дышит.
Машка перекрестилась, охнула и дотронулась до плеча Гриши. Реакции не было. А Гришка был холодный. В голове у Машки помутилось.
– Помогите, – закричала Марья и пулей понеслась по лестнице на восьмой этаж, где жила Антонина Александрова. По пути она вспомнила о лифте, но в запале уже преодолела почти весь путь. Машка нажала на дверной звонок, приплясывая от нетерпения. Дверь распахнулась, и запах подгоревшей картошки заполнил лестничную клетку.
– Извини, Машунь, опять ужин подгорел и… Мария, что с тобой, что случилось, – запричитала Тоня, и нехорошее предчувствие охватило ее.