– Аге ихнему, звычайно побольше, – а
между прочими делилось поровну, только у каждого добыча разная. Ну,
чтобы никому обидно не было. Если ему красной девки не досталось,
так хоть для галеры годный раб будет. Моим хозяином стал
Узун-Ахмед. Невысокий такой татарин, в летах уже, на щеке шрам, но
сила в руках огромная. Так, помню, взял меня за плечо, что
испугался я, что сломает его, как щепку. Кормить нас не кормили,
зато по десятку враз к речке водили, чтобы напились аж до утра,
потому как до утра на речку не отведут. А кто сам пойдет, того из
лука сразу застрелят.
Как татары стреляют, мы уже
насмотрелись, так что сразу поверили. Пока до утра дожили, я уже не
рад был, что татары меня еще в Мохнатине не убили… А спозаранку
случилась Божья милость. Погнали нас, а на переправе через речку
Десятуху, догнал татар его милость подстароста пан Остафий
Долежецкий с загон-отрядом, век за его Бога молить буду, чтобы ему
во всем счастилось! Те, кто до брода еще не дошли, те и остались
живыми, да не отуреченными, а кого первым погнали, тех уже отбить
не удалось, и что с ими сталось, только Матка Бозка знает... Меня с
иншими в хвосте гнали, тому я и татарской ласки пробовал только
день да ночь, а маму с сестрой от меня Десятуха отделила. Раньше
хоть во сне их инде видел, а сейчас уже и нет.
Служка замолчал и глядел как бы внутрь
себя, словно вспоминая этот день, когда его жизнь сломалась, как
щепка в руках.
Паштет решил прервать
молчание.
– А что дальше было?
– Да ничего не осталось и не було,
паночку. Хата наша погорела, худобы тоже не збереглось. Отца так и
не нашли, и какая его судьба була – невядомо. Инших в полон угнали,
и остался я в чем был и с чем был, только волосяного аркана шматок
в руках. Даже на конец Иудин того огрызка не хватило
бы,[1]– пожал плечами слуга.
Паштет было захотел спросить, а для
чего татары отбирали детей в отдельную группу, уже раскрыл было
рот, но тут вспомнил некоторые вещи, про которые ему рассказывали,
и понял, что ожидало эту группу по вечерам по дороге в Крым. И
пожалуй детская участь была куда горше, чем у взрослых.
– А хауптман, значит, тебе не хозяин?
– уточнил Паша, чтоб уж точно убедиться.
– Куда там! Если б я херру Хап-атаману
служил – горя бы не знал! Пан, возьмите меня, я все делать буду, я
смышеленый! – искренне взмолился мальчишка.